Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия

- Конечно! - обрадовался Хаммонд. - И вы легко поймете, что теперь, когда мы свободны от этого безумия, само разнообразие расовых особенностей в мире делает народы полезными и приятными друг другу, и у них не возникает никакого намерения взаимного ограбления. Все мы стремимся к одному - прожить жизнь с наибольшей пользой. И я должен сказать, что если и возникают ссоры и недоразумения, то - редко между народами разных рас. Следовательно, в этих ссорах меньше безрассудства и их легче уладить.

- Хорошо, - сказал я. - Ну, а политика, связанная с различием мнений в одном и том же обществе? Утверждаете ли вы, что такого различия нет?

- Вовсе не утверждаю, - сердито ответил он. - Но

различие мнений по наиболее важным вопросам не вызывает у нас разделения людей на партии, постоянно враждующие между собой из-за несходства взглядов на строение мира и мировой прогресс. Разве не это представляла собою политика?

- Гм, я не совсем в этом уверен.

Он продолжал:

- Сосед, я понимаю, что вы хотите сказать: люди только притворялись, что у них серьезные расхождения. Если бы это было искренне, они не могли бы мирно общаться друг с другом в практической жизни. Они не могли бы вместе есть и пить, торговать друг с другом, вместе спекулировать, вместе обманывать других и должны были бы сражаться при каждой встрече. А это их совсем не устраивало. Игра политических главарей заключалась в том, чтобы обманом или силой заставлять людей платить за роскошную жизнь и изысканные развлечения небольшой клики честолюбцев. Разыгрывать серьезное различие мнений, чему противоречил в действительности каждый их поступок, было вполне достаточно для достижения ими своих целей. Что общего имеет все это с тем, что у нас теперь?

- Надеюсь, что ничего, - сказал я. - Но, боюсь... короче говоря, я слышал, будто политическая борьба свойственна человеческой природе.

- Человеческой природе! - горячо воскликнул старик. - Какой человеческой природе? Природе нищих, рабов, рабовладельцев или природе обеспеченных, свободных людей? Чьей, скажите мне, пожалуйста?

- Да, - сказал я, - мне кажется, что люди поступают различно, в зависимости от обстоятельств.

- Я тоже так думаю, - согласился старик - И опыт показывает, что это именно так. Различие наших взглядов по поводу деловых вопросов и преходящих явлений не может навсегда разделять людей. Обычно практический результат показывает, кто был прав. Решает факт, а не отвлеченное рассуждение. Например, ясно, что трудно сколотить политическую партию, чтобы отстаивать срок, когда произвести уборку сена в той или другой местности - на этой неделе или на следующей, - если все согласны, что косить надо не позднее, чем через две недели, и каждый может отправиться в луга и удостовериться своими глазами, готова ли трава для покоса.

- И эти разногласия, мелкие и крупные, вы разрешаете, надо думать, волею большинства?

- Конечно, - сказал он, - как же иначе их разрешать? Видите ли, в делах личных, которые не затрагивают благосостояния общества, - например, во что человеку одеваться, что ему есть и пить, что писать или читать, - никаких споров быть не может, и каждый поступает по своему усмотрению. Но когда дело касается интересов всего общества и применение или неприменение какой-нибудь меры затрагивает каждого его члена, решать должен голос большинства, если только меньшинство не возьмется за оружие и не докажет силой, что оно является реальным большинством. Но, конечно, в обществе людей, свободных и равных, это маловероятно, так как в подобном обществе видимое большинство есть и фактическое большинство, и люди, как я заметил раньше, знают это слишком хорошо, чтобы оказывать сопротивление только из упрямства, особенно раз у них была полная возможность изложить свою точку зрения.

- Как же это делается? - спросил я.