Вести приходят издалека

— Два месяца всего. Врачи сказали, что это была послеродовая депрессия. Странно, правда, она так ждала его рождения, всю беременность летала, как на крыльях, когда родился, с рук не спускала. И вдруг — депрессия. Разве так бывает?

Маше казалось, что не бывает. Тут у нее в кармане зажужжал мобильник. Извинившись, она ответила Остапу.

— Ты когда встречаешься с родственниками пациентов? — спросил он.

— Уже, — ответила Маша.

— Спрашивай, кто хоронил, в смысле, какая фирма.

— Зачем?

— Потом объясню. И про последний день перед смертью, подробно. Все.

Остап отключился, оставив Машу в недоумении.

— Ира, я понимаю, что вам трудно это вспоминать, и все же… Как все случилось? Что было накануне?

— Накануне маминой смерти? Ничего особенного не было. Утром она ездила на встречу с журналистом, я не знаю, из какого издания. Но это бывало нередко, про папину коллекцию все еще иногда пишут. У нее весь день было очень хорошее настроение, как говорится, ничто не предвещало. Днем и вечером она занималась обычными домашними делами. Потом мы спать легли. Сережа с ней в одной комнате спал, она его грудью кормила, ночью тоже. А я крепко сплю. Проснулась от его плача. Пришла к ним в комнату, а мамы нет. Она в ванне, а вода… Вода вся красная… Она вены вскрыла.

Ира прерывисто вздохнула и прижала к губам бумажную салфетку.

— Простите, Ира. Это ужасно.

— Да, — печально кивнула Ира. — Я так растерялась. Вызвала скорую и милицию. Маму забрали. А Сережка орет… Мама должна была на следующий день ехать в клинику, она там не появилась, они позвонили… И представляете, Игорь Николаевич Стольников, заместитель академика, сам приехал, помог с похоронами и на Сережку опекунство помог оформить. Хорошо, что мне уже больше восемнадцати.

— А похороны он через какую-то фирму организовал?

— Да, у них в клинике похоронная фирма работает, там и ритуальный зал есть. И похоронили маму не в Королеве, а в Москве. Хотя я не пойму, зачем?

— Спасибо вам, Ира. Простите еще раз за назойливость.

— Нет, это вам спасибо за то, что вы меня выслушали. Так, знаете, тяжело иногда… Только я вам мало помогла, да?

Прощаясь, Маша искренне пожелала только хорошего этой несчастной, но мудрой и мужественной девушке.

47

На вечер того же дня у Маши была запланирована еще одна встреча: с женой Владимира Селенкова, скончавшегося два года назад, еще при жизни академика Цацаниди. Чуть не час вчера пришлось уговаривать женщину по телефону, прежде, чем она согласилась поговорить о муже. Машу она пригласила к себе домой и долго объясняла, как найти улицу Генерала Топильского. Добираясь, Маша убедилась, что жила вдова и впрямь у черта на куличках. Панельный дом с заплеванным подъездом, без света на площадках, зато с работающим лифтом, в который Маша побоялась войти. Даже в Ярославле таких домов почти не осталось, понаставили везде домофонов да и отремонтировали. А тут…

На пороге Машу встретила моложавая, бедно, но аккуратно одетая женщина и через крохотную прихожую провела в малюсенькую, единственную в квартирке комнату. Провела, развела руками, показывая на скудную мебель и выгоревшие обои, и сказала:

— Вот, взять с меня больше нечего.

— В каком смысле? — не поняла Маша.

— В любом. Все продала. Душу бы заложила, не берет никто. Да вы садитесь. Опять что-нибудь подписывать?

— Подождите, — остановила ее Маша. — Я же вам вчера по телефону говорила: я журналист, собираю материал о судьбе пациентов академика Цацаниди. Ваш муж ведь оперировался у него в клинике?

— Так вы не судебный пристав? Слава Богу, — облегченно вздохнула женщина и протянула Маше руку. — Ольга Михайловна Селенкова.

Вчера она уже представлялась Маше по телефону. Забыла, что ли?

— А зачем вам собирать материалы об академике?

— Скоро юбилей Цацаниди, — соврала Маша. — Я пишу статью для «Науки и жизни». Расскажите мне, пожалуйста, о вашем муже.

Рассказывала Ольга Михайловна охотно, но путано, часто возвращаясь и противореча только что сказанному. В общих чертах из ее рассказа Рокотова поняла вот что.

Владимиру Селенкову всегда везло. Профессию он выбрал удачную. Опыт и кандидатскую степень еще в молодые годы приобрел в каком-то академическом институте, а уже к тридцати годам обосновался в крупном коммерческом банке. Долго ли, коротко ли, ступенька за ступенькой, от системного администратора добрался он до должности начальника отдела информатизации.

В семье все было: квартира в центре Москвы, лето в Испании, зима в Альпах, «пежо» у Оли, «лендкрузер» у Володи. Конечно, Володя очень много работал. И дома он тоже работал, а если отдыхал, то за тем же компьютером, за которым работал. Он шутил, что его заветная мечта — установить унитаз вместо стула около рабочего стола, чтобы вообще от компьютера не отходить.

Но здоровье-то, оно не железное. Стала у Володи побаливать голова. Сначала именно побаливать, потом начались регулярные приступы. Наконец, он потерял сознание и ткнулся в клавиатуру прямо на работе.