Вести приходят издалека

— Мама раньше хороший чай из Москвы привозила, а теперь и в Ярославле все купить можно. Мы с Кузькой раньше глупые были, все просили что-нибудь интересненькое из командировки привезти. Вот мама и искала, что бы такое купить, чего в Ярославле нет. А там все то же самое, только дороже.

— А сейчас-то она снова в командировке? Вы-то как справляетесь? Может, вам домработницу нанять?

Тимка даже поперхнулся чаем, закашлялся и расхохотался.

— Ну, ты скажешь! Мы прекрасно справляемся! Раньше-то к нам бабушка приходила, а теперь мы уже взрослые. Кузька сготовит, вон, котлет нажарит, еще и бабушке с дедом оттащит.

— Он сейчас где, Кузя-то?

— Улетел в свою студию, — махнул рукой Тимур. — Весь в модельном бизнесе. Приносил фотографии, правда, здорово получается. Мама только ругается…

— Почему?

— Так он голый совсем, так, цветочки вместо трусов. Худющий, просто Кощей, но, говорят, теперь такой типаж в моде.

Чай они уже выпили, а Тимур все никак не мог решиться заговорить о том, что его волновало. Ильдар эту нерешительность почувствовал.

— Ты ведь хотел о чем-то со мной поговорить, да? — спросил он сына.

Тимур кивнул.

— О нас?

— Нет, о маме.

— Что с ней? — мгновенно насторожился Ильдар. — Замуж собирается?

— При чем тут замуж? — изумился Тимур.

Любопытно, этот вопрос отца, похоже, очень беспокоит. Не потому ли пришел? Выяснить, не живет ли в доме посторонний мужчина… А не сам ли он здесь посторонний?

— Понимаешь, папа, — это слово пока не просто давалось Тимуру, не привык он к этому слову, — беспокоюсь я за нее. Может, это глупо, может, не должен я в ее дела соваться, но я же не прощу себе, если с ней что-нибудь случится. Сам я ее ни остановить, ни защитить не могу. Но ты-то, наверное, можешь, тебя-то она послушает, да?

— Не знаю, — пожал плечами Ильдар.

— Она тебе не доверяет?

— Почему же, доверяет, наверное. Но всего не рассказывает, это точно.

— Она говорила тебе про тетю Аню Григорьеву?

— Конечно, — кивнул Ильдар, — мы же все вместе учились в одной группе, с ней и с ее мужем. Да и ты о ее смерти мне говорил, помнишь?

— Это другое. Мама говорила тебе, что ищет доказательства того, что тетю Аню убили?

— Н-нет, а что это ей в голову взбрело?

— То-то и оно, что ей не самой взбрело. Ее, похоже, в этом специально убедили. И следят за ней, я сам видел. А что, если она доказательства и в самом деле найдет и они ее убьют?

В глазах Тимура была неподдельная тревога, и Ильдар потребовал подробного рассказа.

Тимур не пропустил мимо ушей ничего из того, что рассказала им с Кузькой мама, и теперь передал все отцу с подробностями и именами, со всеми планами, которые строила она, исходя из всего случившегося за последние дни.

Выслушав сына, Ильдар принял решение: Машу надо не охранять, как просил Тимур, тайком от нее самой, ее нужно срочно отзывать из Москвы! Она уже слишком много знает, настолько много, что это, безусловно, уже стало опасным. Самое страшное, что она уже знает их имена, имена, так хорошо известные самому Ильдару. Интересно, она всех уже вычислила? Если всех, то может быть уже поздно.

— Я сам позвоню ей, — сказал он сыну.

— Папа, ты учти, что она о наших с тобой встречах ничего не знает. И я хотел бы сам ей об этом рассказать. Не хочу, чтобы она… — Тимур замялся, смутившись.

— Считала тебя предателем? — закончил за него Ильдар. — Не волнуйся, я ничего не скажу. А об этом нашем с тобой разговоре ей вообще знать не стоит. Насколько я ее знаю, ей может очень не понравиться, что мужчины что-то решают за нее и за ее спиной. А остановить ее надо любой ценой. И даже против ее воли.

50

Когда Кузя вернулся из фотостудии, Ильдар Каримов уже часа два как ушел. Кузя был явно не в духе и прямо с порога начал брюзжать.

— Тимка, ты учти на будущее, если захочешь и дальше конспирацию соблюдать, что у твоего отца одеколон французский, его запах теперь неделю надо из квартиры выветривать. А у тети Маши нюх, как у ищейки, она его вмиг учует.

— Ну и что?

— А то. Скажи ей, что с отцом видишься, а то она потом обидится. Хочешь, я скажу?

— Нет уж, я сам разберусь. Вот приедет, я и расскажу.

Ужин сегодня готовил Тимур, поэтому на столе стояла отварная картошка с маслом и нарезанный крупными кусками холодный язык.

Кузя уселся за стол с видом жены, мужу которой отчего-то взбрело в голову доказать, что и он умеет готовить, а ей теперь придется, так и быть, съесть результат его неумелых попыток, да еще не забыть похвалить за старания.

Тимку его вздохи над картошкой и скептическое изучение кусков языка забавляли, но в конце концов он не выдержал.

— Ешь давай, не кривляйся, будто я тебя отравить хочу. Просто и полезно.

— Это я кривляюсь? — притворно возмутился Кузя. — Я не кривляюсь, я ем. Но ведь я картошку почистил, язык вчера сварил. А ты бы мог…

— А я наоборот — картошку сварил и язык почистил. Так что мы квиты.

— Не-ет, — Кузя сладострастно намазывал на кусок языка горчицу. — Сделал бы язык по-кавказски.

Тимур повернулся на табурете, достал из ящика длинный нож и насадил на его лезвие два кусочка языка, а на самый кончик — картофелину.

— На! — сунул он конструкцию Кузе.