Вестминстерское аббатство

Следующая коронация, как повелось, будет иметь собственный характер и привнесет свои новшества. Весьма вероятно, новый король Карл, нынешний принц Чарльз, будет немолод и умудрен жизнью. Продолжительность и «качество» правления нынешней королевы повлияли на общественное сознание, и пути монархии уже невозможно предсказать. Новая коронация произойдет в измененных декорациях. Лондон, когда-то названный квинтэссенцией всего британского, сейчас более многонационален и мультикультурен, чем страна в целом, и, видимо, в дальнейшем это проявится еще сильнее. Мы можем быть уверены, что римско-католической церкви, как и независимым церквям, отведут большую роль, а представители других вероисповеданий получат официальное представительство. Но сущность коронации, вне сомнения, сохранится. Безграничная привлекательность коронаций XX века состоит в присущем этой церемонии ощущении чуда, а не в том, насколько она отражает поиски компромисса между различными верованиями и даже безверием. Недавний опыт показывает, что популярность королевских церемоний ныне возрождается, чего многие совершенно не ожидали.

* * *

Коронации и почитание памяти Неизвестного солдата имеют широкий политический отклик в силу того, что человек — существо общественное. Аббатство стало играть еще большую роль в XX веке, прежде всего в политике; каждый из двух последних премьер-министров пытался использовать его для нужд своей партии. Первым «отличился» Джон Мейджор, который в 1996 году вернул Скунский коронационный камень Шотландии.

На Скунском камне короновались шотландские короли до того, как в 1296 году Эдуард I захватил его и перевез в Вестминстерское аббатство. Некоторые верили, что это Камень судьбы, когда-то использовавшийся при коронации древних ирландских королей, но, вероятнее всего, это шотландское повторение ирландского символа. Легенда гласит, что именно этот камень служил Иакову в качестве подушки, когда ему было видение ангелов; об этом говорится в нескольких стихах на латыни, но персонаж из журнала Аддисона сэр Роджер де Коверли не верил: «Какие доказательства есть тому, — вопрошал он, — что Иаков был в Шотландии?» Также и современная геология не поддерживает эту легенду. Эдуард I велел изготовить Коронационное кресло, чтобы сохранить камень, который расположили под сиденьем, и английские короли с того времени короновались над ним. Но его значение изменилось в 1603 году, когда Яков, король Шотландии, был коронован как король Англии, и камень стал эмблемой единения страны. Кто-то может вспомнить надпись «Scottorum Maleus» («Молот шотландцев»), начертанную на могиле Эдуарда I в XVI веке, которая сейчас пребывает в запустении. Для настоятеля Стэнли кресло и камень — «единый изначальный памятник, связывающий воедино всю империю». Ощущение святости камня было столь сильным, что, когда из аббатства в годы Второй мировой войны эвакуировали движимое имущество, включая Коронационное кресло, камень оставили в Великобритании, спрятав в надежном месте.

Правительство Мейджора, непопулярное в стране в целом, пользовалось особой нелюбовью на севере, поскольку отказалось предоставить ограниченную автономию Шотландии и Уэльсу. Возвращение камня — идея, по всей видимости, инициированная министром по делам Шотландии Майклом Форситом — представляло собой грубую попытку купить народное признание. Все осуществили тайно. Мейджор сначала получил согласие королевы (вероятно, она чувствовала, что должна последовать совету своего премьер-министра), а настоятель Вестминстерского аббатства был проинформирован лишь за два дня до того, как Мейджор объявил о решении палате общин. Комиссии по историческому наследию Шотландии приказали, как ни поразительно, забрать камень из Вестминстера и обеспечить его публичную доставку в Шотландию. В прессе появилась версия, что камень перевезли ночью. Как и меч в другом камне, Скунский камень отказывался двигаться, и понадобилось несколько часов, чтобы извлечь его из-под кресла. Старший служащий Шотландского исторического архива трижды расписался в квитанции о получении, а настоятель и собрание каноников, с мрачными лицами и в черных одеждах, молча наблюдали за происходящим.