Вестник

– Я слежу за логикой твоей мысли: ты одинока, тебе не с кем поговорить. Обо мне рассказать – себе дороже выйдет. Откровенно ты можешь беседовать только со мной, но я не материален. Нельзя приклонить голову к моему плечу…

– Сморкнуться в твою жилетку, чтобы меня ещё долго вспоминали, – фыркнула Алиса. – А образ своего тела во сне можешь прислать? Ну, чтоб всё прилично было.

– Нет. На это табу.

– Ну, нет, так нет. Пойдём в школу.

Учебный день монотонно тянулся к концу. Последним уроком была география. Памятуя о проколе на математике, Алиса дала установку Ангелу на соблюдение программы общеобразовательной школы. Училась она и без того хорошо, поэтому особенно не выделялась знаниями. И если раньше при небольших сбоях в ответах учителя делали вид, будто не заметили, то теперь решили, что девочка собралась поступать в университет и сама подтянула проблемные места. Четыре предмета всё же остались с четвёрками, но учиться надо ещё три года, и Алиса помаленьку выправит эти оценки, чтобы в глаза не бросались. А что до математики, так Виктор Абрамович уже связался с университетом и узнал, что там до сих пор помнят очень перспективную студентку. Сообщив коллегам, что её дочь будет достойной заменой матери и он уже готовит её к олимпиадам, открыл информацию и в учительском коллективе. Престиж школы только рос от участия учеников в общественных мероприятиях, и директор дал всем добро на то, чтобы приумножать и воспитывать таланты в духе времени и постановлений партии.

До звонка было ещё минут десять, когда Вадим, сидевший у окна, сделав круглые глаза, почти шёпотом сообщил Алисе, что в школу идёт её мать. Скучный урок обрёл интригу, даже Ольга Кирилловна, вместе с половиной класса, выглянула в окно.

Мать Алисы шла по дорожке в небесно–голубом кримпленовом платье, на высоких каблуках, на шее играла в лучах солнца жемчужная нитка, волосы причудливо уложены в причёску «смерть мужикам», в руках ридикюль из кожи экзотического земноводного. Эльвира Корнеевна, когда отдавала маме эту сумочку, говорила, что ей самой, с её суставами, нужна не авоська из австралийской лягушки, а тёплая муфта из кавказского барашка.

Под пристальным взглядом учительницы шёпот утих, и урок продолжился. Ольга Кирилловна, подойдя к Алисе, вопросительно показала глазами на выход, на что девочка отрицательно мотнула головой. Пожав плечами, учительница продолжила вещать про проливы и континенты.

Владимир Степанович подшивал в папки отчёты и постановления высоких и не очень инстанций. Как всегда, когда ему что–то не нравилось, он шевелил пышными бровями и сдвигал их. И, судя по тому, что брови дёргались без остановки, работа эта ему очень не нравилась. Но что делать, с гороно шутки плохи, а конец учебного года не за горами. В дверь постучали.

– Да, пожалуйста.

Директор поднял глаза на открывающуюся дверь.

– Здравствуйте, Владимир Степанович, я…

– Светлана Викторовна, проходите, пожалуйста, извините за беспорядок – отчётность и… – Он махнул рукой в сожалении, что всё так неаккуратно смотрится, и стал сдвигать предметы на край стола.

– Да не беспокойтесь, я быстро. Вот, надо исправить кое–какие анкетные данные, вы дайте задание, пожалуйста.

Директор принял комплект документов и углубился в чтение. По мере того, как он продвигался по выпискам и документам, на которых строчки свободной не было из–за подписей и печатей, брови его ползли вверх.

– Да, удивительно, я и не знал, что такое существует… Большое государство – много тайн. Да о чём это я?.. – Потянувшись через стол, он пододвинул к себе телефон.

– Наталья Фёдоровна, голубушка, зайдите, пожалуйста. Да–да, очень срочно. Хорошо, жду.

Он встал и, открыв сейф, достал папку.

В кабинет вошла пожилая ухоженная женщина. Встретившись со Светланой взглядами и признав в ней «равную», она приветливо улыбнулась.

– Вызывали, Владимир Степанович?

– Да. Пожалуйста, Наталья Фёдоровна, помогите Светлане Викторовне с документами разобраться, только вам могу такое доверить.

Та, взяв документы, пробежала взглядом по шапкам и с интересом посмотрела на Светлану.

– Да, необычно. Я сейчас девочек на обед отправлю, и мы спокойно, без посторонних, всё сделаем. Пойдёмте, пожалуйста, там и чайку попьёте.

– Да я только…

– Без возражений, без возражений… Всё понимаем, всё сделаем.

Оставшись один, Владимир Степанович покачал головой. «Вот судьбинушка женщинам жизни калечит, там война была, а здесь–то…» И, махнув рукой, он вернулся к бумагам.

Алиса стояла в холле и смотрела в окно. Когда появилась мама, она дёрнулась к ней, но та кивком головы показала на выход.

– Я долго ещё, иди домой – там всё приготовлено, только разогрей.

Майское солнышко приятно ласкало кожу. Забавно щурясь и что–то мурлыкая, девочка пошла пешком, укрепляя мышцы.

Поздоровавшись с сидевшими у дома бабушками, Алиса вбежала в подъезд. Приятная прохлада старого здания освежила.

Дома, переодевшись, слепила бутерброд и забралась в кресло. Как обычно задремав, не услышала, что пришла мать. Проснулась, когда та уже шумела на кухне.