Вестник

            – Теперь он твой – хочешь ты этого или нет. Ты будешь хранить его. Как видишь, в итоге всё равно не нашлось никого, кто смог бы им воспользоваться. Как бы ты не старался. Впрочем, можешь снова поступить, как двадцать лет назад. Где тут мусорная корзина? Вот эта, у двери?

            Дэн молчал. Его придушила тревога, почти страх. Они всегда появлялись лишь затем, чтобы раздразнить его, поманить иллюзией, за которой можно укрыться от всего, даже от одиночества и самого себя. Только двадцать лет назад он понятия не имел, что в его случае последний пункт вовсе не метафора.

И этот камень.

            Байронс протянул руку, камень мягко влетел в ладонь.

            – Теперь о расследовании, – словно ни в чём не бывало, заговорил старый друг. – Речь о деле Александра Райна.

*                      *                      *

Клиника св. Иоанна

24 октября

            Джулия сидела возле укрытого белым человека и слушала, как он дышит. Алекс спит, он жив. Значит, однажды снова откроет глаза. Он выжил, несмотря на сдержанные маски врачей, на их двусмысленные утешения. Алекс Райн всегда норовит сделать по-своему. Джулия ласково отвела с его лба темную прядь. На каждый жест в ней тихо откликалась непривычная нежность. В ту минуту, когда она услышала шепот в подземелье, что-то внутри выпорхнуло из темноты и теперь кружило, как оглушенная птица. Все чувства обострились. Джулия боялась пропустить момент, когда Алекс проснется, посмотрит на нее – и в его глазах отразится узнавание. Третью ночь подряд ей снилось, что они не смогли спасти его.

Она гладит выбившиеся из-под повязки волосы – в прядях мерцает белизна. Джулия отводит взгляд. Мутная история с убийством на дороге – их нынешняя реальность, забывать об этом нельзя. Может быть, позже, на другом берегу океана...

            – Алекс, – шепчет она, – просыпайся.

Он не отвечает. Темные волосы под больничной повязкой продолжают седеть. Врачи разводят руками – «невозможно», но ничего не меняется. Она редко плачет. К счастью, Алекс всё равно не слышит. Ни голос, ни чувства не в силах нагнать его.

            Скрипнула дверь, в палату проскользнул кто-то, привыкший не шуметь. Джулия обернулась, шаря в сумраке взглядом: медсестра. Смотрит, не решаясь заговорить, как будто что-то в силах потревожить полумертвый сон Алекса.

            – Простите. Там посетители к мистеру Райну. Я сказала, что он спит, но они хотят подождать. Может, вы поговорите с ними?

            «Нет», хотела ответить Джулия, но осеклась. С трудом стряхнула с себя апатию и встала. – Они из полиции?

            – Нет. Это две молодые женщины, родственницы мистера Райна.

            Надо же, всё-таки объявились. Элинор и Виктория Уэйнфорд.

            – Пожалуйста, передайте им, что я сейчас выйду.

            Она всё же колебалась несколько минут. Не хотелось сталкиваться с этими женщинами, но увиливать было поздно.

            Джулии показалось, что в коридоре слишком светло. Она так привыкла к больничной обстановке, что уже не замечала ни запахов, ни людей с напряженными лицами. Всё ее внимание сконцентрировалось на Алексе – остальное ушло за грань реальности. Только изредка, из неосторожных фраз, она узнавала, чем он жил здесь и кто его окружал.

            – Мисс Грант. Сюда. – Медсестра проводила ее в комнату ожидания.

            Посетительницы сидели в креслах у окна, но, увидав Джулию, непринужденно вскочили и направились ей навстречу. Угадать, кто есть кто, оказалось проще, чем она думала. И даже не знаменитые зеленые глаза выдали Элинор Уэйнфорд, истории о которой передавались из уст в уста по всему городу, оседая на белых халатиках медсестер. Дело было в улыбке – в ней таилась особая мягкость, шипящая искорка дурмана. Джулия смутилась – и удивилась этому.

            – Здравствуйте. Я – Элинор, а это Викки, моя сестра. Мы приходили раньше, но нас не пускали. Как он? – Она по-детски выпалила всё на одном дыхании, и ее глаза замерцали, стараясь очаровать. Джулия поежилась на сквозняке, убеждая себя, что ей это мерещится.

            – Без изменений. Почти всё время спит.

            – Наверное, это хорошо. Врачи говорят, что он очень сильный.

            – Так и есть.

            – И теперь он вне опасности. Благодаря вам.

            Джулия промолчала, откупившись улыбкой. Элинор продолжала сверлить ее взглядом. Несомненно, ей тоже хотелось узнать, каким образом Джулия Грант умудрилась услышать голос Алекса в подземелье. Но Джулия не собиралась ей объяснять. Она и сама не знала. Виктория, кротко застывшая рядом, безучастно слушала их диалог, внимательно глядя то на сестру, то на Джулию. Когда они обе замолчали, на ее лице отразилась слабая тревога, уголки губ вздрогнули, но она по-прежнему не осмеливалась сказать ни слова. Глаза с поволокой – как у новорожденного щенка, подумала Джулия, – скользили от предмета к предмету с механической беспрерывностью.

Пауза затянулась. Элинор с поразительным радушием рассматривала Джулию, а у той не было сил реагировать на это иначе, нежели усталым молчанием (она бы заснула, стоило ей прислониться к неподвижной поверхности). Похоже, единственной среди них, кого эта тишина действительно смущала, оказалась Виктория.