Вестник

Для Дэна каждое утро в участке начиналось с простого и приятного факта: он неплохо втиснулся в самоповтор вчера, которое было позавчера и настанет завтра. Ему дали крохотный узелок ответственности на плечо, и этот вес его вполне устраивал. Возможно, он стал машиной – наподобие кофейного автомата, – в которую каждый может бросить монетку и получить правильный ответ. Монетка, правда, пролезала крохотная, потому и вопросы он принимал соответствующего размера. Никто ведь не предполагал, что дедукция, реакция и железный кулак – далеко не весь арсенал инспектора Байронса, как никто не замечал бродящего по участку кофейного автомата с вечно красными от недосыпа глазами. Включился утром, отщелкал пару задач, выключился на ночь. Только вот спать по-человечески у Дэна не выходило.

На его счастье, коллеги не смогли разузнать, чем он занимался до того, как пожаловал в их городок – тогда ему было тридцать пять, и поначалу он показался всем немудреным и замкнутым парнем. За двадцать лет, проведенных за расследованием краж и редких случаев насилия, Байронс оттаял. «Очеловечился», как любил говаривать его напарник, не представляя, насколько меткое выдал определение. Дэн даже выучился шутить, а тот факт, что большинство коллег считали его юмор насилием над здравым смыслом, принимал за комплимент. Пожалуй, он никого не боялся – кроме себя.  Амбиции местного начальства время от времени раздражали, но не настолько, чтобы ударится во все тяжкие и наломать костей. Привязанности? Нет, уже давно и с того момента без перемен, а новых он не искал. Одним словом, жизнь из коротеньких ребусов длиной в пробег угнанного автомобиля или стащившего выпивку подростка была спокойной и намертво присохшей гипсовой повязкой. И она даже не чесалась.

            И куда теперь? Байронс чувствовал перемены, как старую мигрень. «Кое-кто» объявился после двадцати лет забвения, делая вид, что не происходит ничего особенного. Как будто решил всё отыграть назад. Или попросту забыть, схватив Дэна за шиворот и вытолкнув в стратосферу – как есть, в гипсе и соплях.

Дэн засунул руку в карман, потыкался пальцами в холодный, гладкий камень. Эта штука была похуже стратосферы, и ее отдали легкомысленно, как запоздалый подарок, не стесняясь и не соблюдая правил. Хотел бы он знать, что у них стряслось. Заявились к нему посередь бела дня и тащат обратно, хотя он ушел сам и возвращаться не намеревался. Обычно в Семье не нуждались в людях с его проблемами. Уж они-то видели, к чему это приводит – как раз на его примере.

«Да, Байронс, скоро тебя начнет корежить, как в былые времена. Будь готов».

            В местном муравейнике тоже неладно. Впервые за много лет паленым тянет с такой силой. Любопытно, что произойдет, если кто-то из коллег поусерднее прополет грядку и наконец найдет его старое досье – скажем, нынешний старший инспектор Фитцрейн. У Дэна было много «легенд», да и шефу вряд ли покажется странным, что Байронс когда-то работал на Интерпол, но даже Фитц не преминет задуматься о причинах его ухода. С какой стати ловкий парень променял стоящую карьеру на кабалу провинциального полицейского? И ведь докопается. Зря думают, что у Фитцрейна мозгов нет, просто они расположены не в том месте. Вот тогда и начнутся проблемы, пускай маленькие, но досадные. Особенно на фоне кувырканий в стратосфере. С тихой жизнью в местных пенатах можно будет попрощаться навсегда.

Дэн вздохнул – незаметно и тоскливо. День паршиво начался и приближался к не менее паршивой кульминации. Грела только одна мысль: он наконец-то отвоевал дело Алекса Райна.

            Из коридора выпорхнул нагруженный папками напарник и, сделав изящное па, затормозил в шаге от Байронса; на длинной физиономии отразились все признаки нездорового ажиотажа. Похоже, он пропустил ланч.

            – Дэн-бери-две-верхние-и-идем-пока-я-не-сдох-от-голода! – залпом выдохнул он, тяжело кренясь набок. Байронс поспешно выдернул указанные папки, и напарник с шумом ухнул груду на стол. Полицейские вокруг заозирались. – Живее, у меня вместо кишок отглаженные спагетти!

            Они выбрались из участка, прихватив с собой заметки по делу Райна.

            Маленький паб Элиота Кроу – их плацдарм – располагался в изрядном удалении от места работы, что исключало «случайные» визиты коллег. Внутри было тихо и сумрачно, бармен следил за каждым, не позволяя напиваться до свинского состояния. Скорее всего, дело было в проценте отставных боксеров из местного спортивного клуба, числящихся в завсегдатаях заведения. Дэна тут знали все.