Вестник

Дэн, Тэа и Алекс заняли места по периметру вокруг Тэйси. Последние два дня научили их мгновенной эмпатической притирке, без оглядки на личные отношения. Рональд уставился на крохотные значки у своих ног и замер. Алекс и остальные закрыли глаза. Мир погас.

Обычно в команде поисковиков верховодил Дэн, но сегодня всё решилось иначе. Тэа захватила лидерство – без форсирования, плавно, она потянула их с неумолимостью падающего с обрыва бульдозера, и почти тотчас они опрокинулись в Океан.

Пока не появится видение, они будут парить в разноцветном вихре, лишенные всего, даже тяжести собственных тел. Когда оно наконец вспыхнет, их ждет короткий миг немого кино: возможно, они увидят Элинор или бессмысленное нагромождение чужих воспоминаний. Но рука Рональда найдет и отметит маленькую синюю точку на поисковой карте, и дело будет сделано.

Тэа не мешкала, увеличивала разгон, делала цвета ярче.

Трудность заключалась в другом: человек, через которого они искали, был одним из них. Прячась от Следового поиска, маги создавали «спектральных» двойников – чем сильнее Дар, тем больше было иллюзий, затрудняющих доступ к истинному «телу». Миражи не таили в себе опасности для соглядатаев, однако тормозили настройку и поглощали силы. И, похоже, в охоте за Изабеллой даже у трио, запряженного Скриптором, могло не хватить пороха дойти до финишной черты. Они начали ощущать близость к цели еще на предпоследней обманке, но рыжая девочка с глазами сиамской кошки продолжала прятаться от них. Каждый раз, прорываясь сквозь очередной мираж, они с трудом восстанавливали былой ритм. Но Тэа не желала сдаваться.

...Потом что-то сверкнуло, словно отраженный на воде прожектор – и всё затопил изнуряюще яркий свет. Никто из них не почувствовал знакомого столкновения с двойником. Они повисли в белом киселе без малейшего намека на происходящее.

«Спокойно. Ждем». Дэн постарался нащупать дно поглотившей их белизны, но напрасно. Алекс и Тэа покорно бездействовали. Следом за вспышкой нахлынула слабость, напомнившая о теле, и белое марево изменилось: просело и потеряло однородность. Они ощутили время. Еще мгновение спустя осознали, что находятся посреди залитой туманом пустоши – сквозь густые клубы пробивался солнечный свет. Внизу перекатывалась пожелтевшая мокрая осока, туман лениво скользил над заболоченной землей. Звуков не было. Солнце быстро поднималось над невидимым горизонтом, и они почувствовали, что тоже движутся. Вскоре впереди показался силуэт, туман сразу стал реже.

Они различили детское тельце, закутанное в белый плащ. Длинные рыжеватые волосы медленно развивались на ветру, отражая солнце. Девочка стояла к ним спиной.

«Изабелла?»

«Нет».

Незнакомый ребенок покачивался вместе с туманом и травой. Краски полупрозрачного утра пульсировали в такт их движению, и будто поверх всего лежала паутина из ртутно-блестящих линий. Послышался хрупкий звон. Алекс и Дэн заозирались, одна Тэа продолжала неотрывно следить за ребенком. Звон медленно нарастал, и их осенило, что эта девочка – центр туманного мира, все звуки и краски принадлежали ей, преломлялись сквозь нее. Стеклянный набат нес странное, сильное тепло. Ладони ребенка дрогнули, руки всколыхнулись и опустились. Ветер отогнал дымку, приподнял растрепанные волосы, оборот – бледный лоб, темные ресницы – и вновь свет...

...Вокруг пробегали шорохи. Сияние опять собралось в контур, и перед ними оказалась стена из светлого камня. Треснувшую кладку пересекал бронзовый орнамент с разметавшимися сверху донизу вьюнами. Здесь тоже лежал туман. На низких ступенях сидел белый волк с голубыми глазами и смотрел на них, наклонив тяжелую голову. За ним начиналась высокая арка, в темноте которой кто-то тихо смеялся и звенел множеством крохотных бубенцов...

«Мы должны выбираться. Не то...» Мысль Тэа гаснет; снова свет. Они не могут остановиться.

...Белый песок, океанский берег. Вода странного розового оттенка. Приглядевшись, они понимают, что всё дно устлано красными ракушками. На поверхности нет волн – даже легкой ряби, уходящая к горизонту гладь кажется стеклянной. У кромки воды стоят двое. Солнечный свет усиливается, разбивается о неподвижный океан, выжигает.

...Темнота. Медленно проступают очертания предметов. Посреди высокой комнаты без окон длинный саркофаг. Их тянет к нему. Тэа вновь начинает сопротивляться, но ее усилия пропадают втуне. Они всё ближе. Верхняя часть саркофага прозрачная, словно из хрусталя. По граням пробегают голубоватые блики от тусклых светильников на потолке. Притяжение ослабевает; не хватает шага, чтобы различить, что прячется под стеклянной крышкой. Они слышат плач. Тихий детский плач, набегающий отовсюду. По гладкому полу начинает струиться вода. Она поднимается всё выше, пока не перехлестывает через саркофаг. Со звуком лопающегося льда по стеклу и металлу пробегают трещины. Они расширяются, и из разломов с бешеной скоростью выбиваются синие цветы; бутонов становится всё больше, через мгновение они сшивают темные углы комнаты.

Какое-то время еще слышится тихий плач, но он вскоре стихает.