Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях

Неожиданно, благодаря Чуковскому, Андреев получил работу — перевод книги рассказов японской писательницы Фумико Хаяси. "Мне вручается приблизительный, не вполне подстрочный перевод рассказов одного японского писателя, а я должен придать этому переводу художественность. Задача не из легких, т. к. японский язык очень своеобразен: совершенно не схожий с нашим синтаксис, конструкция фраз, ассоциации, идиомы, — короче говоря, не вполне уверен, что смогу одолеть к 1 июля 20 печатных листов" [620], — делился он с Пантелеевым. Подстрочным переводом занялся Зея Рахим. Работа шла со скрипом. Зея переводил косноязычно и упрощенно, литературным русским языком владел плохо. Это усложнило дело. Но Рахима, обаятельно твердившего о собственных талантах, издательству рекомендовал он сам, и отступление исключалось. Работа, привычная для литераторов — поденщиков, профессионально и легко изготавливавших из грамотных подстрочников приемлемые тексты, для Даниила Андреева оказалась сложной и малознакомой. Да и не мог он, отложив собственные рукописи, "Розу Мира", день и ночь сидеть над рассказами Фумико Хаяси.

С изданием стихотворений не сумел помочь и Чуковский. Как передает Алексей Смирнов, прекрасно знавший издательские условия Корней Иванович будто бы говорил, что для напечатания стихов нужно "Два ваших подлинных стихотворения, а два — подленьких". На что Андреев отвечал: "А подленьких у меня нет" [621].

В комнатку в Ащеуловом чуть не ежедневно приходили друзья, с некоторыми он не виделся десятилетия. Навещали — Ивашев — Мусатов, Морозова, Киселева, Бокова, дочь Веселовских — Анна… Заходили новые знакомые — восторженная, всегда приносившая гостинцы Алла Смирнова, позже, в начале марта, появился Борис Чуков…

Д. Л. Андреев. 1958. Фотография А. С. Веселовской

В тюрьме Андреев соскучился по кино. "Не могу сказать, чтобы я к этому виду искусства питал особое пристрастие, но в специфических условиях того периода моей жизни почему-то возросла потребность именно в кино. Как я мечтал увидеть хоть несколько кадров какого-нибудь хорошего фильма! И вот, представьте, — писал он жене Гудзенко, — за полгода, когда появилась возможность удовлетворить эту потребность, мы удосужились побывать в кино всего два раза — на"Дон Кихоте" и на "Лебедином озере". Просто не хватает времени и сил: днем — времени, вечером — сил. И один раз побывали в Большом театре на "Ромео и Джульетте" с Улановой. Восхищению нет границ. Это не балерина, а что-то большее. Великолепен был и Меркуцио (Корень). Постановка, декорации — выше всяких похвал" [622]. Еще они видели мультфильм "Снежная королева" по Андерсену и цветной документальный фильм "100 дней в Бирме". "Совершенно изумительна бирманская архитектура, — красота прямо-таки невообразимая, но, к сожалению, в фильме она показывается только мимоходом" [623], — делился он впечатлениями. Рядом на Сретенке находился кинотеатр "Хроника", и там они смотрели фильмы о Камбодже, Египте, Цейлоне.

Побывали в кукольном театре Образцова, где "смеялись до колик". В консерватории слушали XI симфонию Шостаковича. Жена вспоминала: больному Андрееву разрешили подняться в зал не по лестнице, а на служебном лифте. "Господи, как Даниил рассердился! Он сказал мне:

— Ну как ты не понимаешь, что не нужно мне этого лифта! Как ты не понимаешь, что только поднявшись по этой белой лестнице, я почувствую, что вернулся из тюрьмы, только тогда будет освобождение.

И мы пошли пешком. Он тяжело опирался на мое плечо, мы останавливались через каждые несколько ступенек, но поднялись — освободились, вернулись из заключения" [624].

Мнения их разделились: Алла Александровна была в восторге, а ему по — настоящему понравились "только отдельные места". Он назвал симфонию слишком шумной.

В начале декабря пришло горькое, впрочем, ожидаемое известие: 30 ноября умер Александр Филиппович Добров. "Последние месяцы его жизни были превращены в сплошную цепь мучений благодаря сочетанию туберкулеза легких с циррозом печени. Умер, однако, тихо — спокойнее, чем можно было ожидать. Его душевное состояние было в последнее время, я считаю, хорошим, т. е. все страдания он переносил мужественно" [625], — писал Даниил Леонидович брату в Нью — Йорк.

В декабре у Аллы Александровны стала расти опухоль, удаленная три года тому назад, в лагере. В начале января ей сделали операцию, определив опухоль как фиброму. К тому же у нее обнаружились малокровие и базедова болезнь.

6. Письмо в ЦК