Вестник (СИ)

Двое солдат перебежками прорывались по канаве, отрытой заранее.

— Видишь орудие? — спросил голодный.

— Только всполохи его выстрелов! - сказал идущий с ним.

— Я попытаюсь проползти к нему и подложить взрывчатку, а ты прикрой меня, ладно?

— Так точно!

Сержант полез под пули, останавливаясь через каждые три толчка коленями. Впереди лежал камень, удобный заслон. Солдат добрался до него. Собравшись с духом, он выглянул за уступ. Меткое попадание вонзило ему кусок металла в открытый локоть. Рука до предплечья отказала. Сержант лег на спину, заглатывая воздух и сжимая кистью ранение.

— Капрал, уходи, капра…! - выкликнул солдат.

Дыхание остановилось, когда страх замеченного пулемёта заполонил его глаза. Стрелок нажал на курок. Зрачки улавливали только свет, бивший в них. Сержант уже был готов принять смерть, но шлепок по лицу заставил его очнуться. Перед ним стоял капрал, а свет от выстрелов бился из-за его спины. Точнее, из-за оперения. Оперения его крыльев.

— Сможешь добраться до медика?

— С окопа смогу.

Рука капрала взяла раненого, и метнула того в сторону земляного укрытия. Закатившись, солдат, мельтеша подбитым предплечьем позади, убежал, пригнувшись.

Пулемётчик в шоке стрелял по закоптившимся крыльям. Он даже и не заметил брошенную защищающимся гранату. Капрал схватил взрывчатку, и взлетел вверх.

Снаряды продолжали вырываться из дула зенитки. Попаданий никто не замечал, кроме наводчика, глядящим в прицел с диким воодушевлением. Легкие движения в воздухе манили его, как хищника, как и очередная небольшая цель. Залп, но после него радость покинула стрелка. Рикошет. Ещё залп и ещё один рикошет. А цель не пыталась скрыться. Она пикировала. Наводчик в ужасе дёргал рукой в ожидании огненного шквала, но боезапас иссяк.

Железная конструкция вмялась в основание. Солдаты рядом направили винтовки в мелкую дымку. В центре показалось тело, стоящее в оборванной форме. Мгновение, и стало понятно, что форма британская, а в руках носившего её было что-то. Растерявшись, стрелки дали выстрел. Взрывчатка разбросала всё в радиусе двадцати метров. Кроме потрёпанного, но живого капрала.

Осбер забрался на территорию обстрела, и добежал до места взрыва. Меткий немецкий глаз заметил зачинщика. Черная струя схватила его и подтянула к оберсту. Солдата даже не удивило это, и он бросился на врага в ответ. С захватом Осбер справился быстро, локтем всадив в лицо напавшего. Но затем, капрал кулаком нанёс удар в живот. Уворот от ещё одного, и коленка немца впилась в грудь солдата.

Встречные выстрелы также давали о себе знать. Кость левого плеча оберста раздробилась от патрона 7,7 милиметра, в бедро капрала вонзился 7,9-ти милиметровый. Чувство победы уже текло по венам вместо крови, сила обоих была на пределе. Правые кулаки со страшной скоростью летели друг к другу. Столкновение отметилось неожиданно.

Тишина, причем абсолютная, осела на поле. Воздух вырвался из того крохотного промежутка между пальцами двух рук с такой мощью, что газ улетучился. Маленький чистый шарик вокруг непроглядной ржавчины. Ни солдатских криков, ни выстрелов тоже не было слышно. Всё, что как-то заботило дерущихся — их запястья. Красное пламя, как вода выливалось из них. Капрал оглядел руку своего оппонента.

— Приветствую, коллега, — произнёс он.

Понимание только разозлило Осбера ещё сильнее. От накипевшей желчи во рту, оберст плюнул, повернулся спиной и медленным шагом пошел вперед.

— Что, даже за нападение не извинишься?

Немец остановился.

— А за моих подчинённых ничего сказать не хочешь?

Капрал молчал, осознав, что нахамил.

— То-то же.

— Что «то-то же»? Он и сначала нормально пел, — возразил Роджер.

Стефан снова увидел перед глазами сцену бара.

— А? О чем ты?

— Ты что-то бормотал или мне показалось? — парень задумчиво прожигал немца взглядом.

— Нет, тебе показалось.

— Где-то, есть городок, зовется Надежда, — исполнял певец:

— И когда-нибудь, детка, он вдохнет дым этого пожара!

Гитарное соло заставляло посетителей приплясывать. Зал подпевал припев песни.

— Заживо сгорел! Заживо сгорел! - кричали люди за столиками.

Настал момент гвоздя этой эксцентричной программы. Рядом со стулом прожектор освещал бутылку, полную алкоголя. Исполнитель сорвал зубами алюминиевую крышку, и отпил немного, а затем, на удивление толпы, вылил содержимое на себя. Публика замолчала, но инструменты продолжали играть. Певец достал блестящий предмет, и провёл им по штанине. Звук струн достигнул музыкального апогея.

— Заживо сгорел! - крикнул исполнитель, и поджёг себя.

Посетители были в шоке, однако спокойствие группы на сцене заставляло их сидеть на местах. Песня подходила к концу, а когда пламя начало синеть, бармен плеснул в певца ведром, полным льда и холодной воды.

— Глянь, как я сгорел до основания, — последнее, что произнёс выступающий. Инструменты замолкли, свет выключился.

— Пора, — Осберт стукнул Тревиса по слечу, и выбежал из заведения.