Вестник (СИ)

Два пышных перьевых отростка торчали из-за его спины.

— Посидел немного с ребёнком, а уже серафим! Всего-то…

В спальню постучали. Эверард приоткрыл дверь, в щели которой выглядывал Аварус.

— Уже поговорили? — спросил его брюнет.

— Ага, награду получил?

Ученик развёл крылья в стороны.

Стоящий снаружи ощутил зависть, отчего ткнул своего товарища.

— Почему только ты и наставник получили их, а?! Сволочи, вечно вам везёт!

Голова Эверарда поднялась от толчка слегка вверх, и только собиралась вернуться назад, на уровень роста Аваруса, как внезапно, шея молодого ученика замерла.

Муж и жена, скрепленные объятьями, были проткнуты клинком. Кликом с пояса наставника.

— А девчонка всё ещё у тебя? Я её что-то не вижу.

Крыло ученика полностью закрыла проём, через который смотрел стоящий. Мышцы кистей дрожали от напряжения, а душа Эверарда от нависшего ужаса.

Аварус снова постучал.

— Ну и долго мне ждать, когда ты откроешь?

Ученик схватился за лицо. Яростный стук об дверь. Стук.

Пока стоящий на проходе стучал, он оглянулся вправо. Трупы замерли на месте, а наставник завешивал окна тканью. Лишние глаза не нужны. Аварус повернулся обратно.

Стук. Хруст. Конец крыла с огромной скоростью влетел в его лицо так, что стоящий улетел к задней стенке. Эверард вышел из детской. Сорвав дверную ручку, он с дикой злобой посмотрел на своего учителя.

— Он ничего не нарушал, — прожевал сквозь зубы ученик.

— Наверху будет всё равно. Приказ должен быть выполнен, это наша обязанность.

— Обязанность убивать семьи?

— Говоришь, как демон.

— Значит, демоны — лучшие друзья для маленьких девочек, чем мы!

Наставник вытащил кортик из своей шубы, а Эверард бросился вперед. Мужская рука с заострённым железом полетела к нему навстречу, но ученик выставил крылья. Клинок впился в них, но увяз так, что не вытащить. В глазах наставника появилось предзнаменование, и в этот момент ученик развернулся, вынул меч из убитых тел, и снёс голову своему учителю. Кровь брызнула, окропив края перьев. Однако, не счастье нашло на Эверарда. Он почувствовал, как в его затылок смотрели. Девочка вышла из спальни. Игрушки выпали у неё из рук.

— Я ушел из деревни. Но, как и других, меня нашли. Предали суду. Облили грязью в глазах тех, кого я знал. Брин не слышал моих слов и в итоге, меня низвергли в Ад. Крылья, как видите, мне оставили, но кто сказал, что от них мне стало легче? Ангелы презирают демонов, демоны ненавидят ангелов, а я попал в эту мясорубку, связанный по рукам и ногам. Пытали. Много. Но я не страдал, я знал, что был прав. Пока, однажды… Не нашли, как сломать меня. После суда о девочке забыли. Как мне казалось. Это было назиданием мне. Она умерла самой тяжкой смертью: приёмных родителей найти не удавалось, и дитя добил голод и холод, — рассказывал Энвил.

— Тебе это показали? — спросил Роджер.

— Да. Сказали, что крылья, идущие ей по наследству, будут оторваны. Затем, прошло пять веков, и Смерть обратила на меня свой взор. Бредущий шаман из далёких лесов, скрывавший лицо капюшоном.

— Ха, ко мне пришла дама в платье из костей, невезунчик, — неуместно пошутил Стефан.

— Не слушай е…

— Погоди, Тревис.

Осберт сел на бетонный бортик с края парковки, на котором сидел и Падший. Словно глядя в пустоту, немец продолжил:

— Паренёк был прав. Сапоги, да ещё и с прогнившей подошвой. Я скажу так, да, судьба дала нам пинок под задницу в своёй хреновой манере. Но к этой стерве я привык. Не с первого и не со второго раза, но привык. Так и ты, чтоб тебя! По сравнению с теми гнидами, что я встречал, ты слишком скучный. Но и слишком добрый. Не забывай того ребёнка, но и не закисай от одного проигрыша. Решил быть добряком, так будь им. Нам такой нужен. А печаль брось. Она разрушает строй. Ну что…?

Стефан протянул Энвилу руку.

— Мир? — спросил Падший.

— Перемирие. Я же сказал, что ты ещё сполна не получил.

— Мда, ребят. А я думал, что вас долго придётся примирять. Я, знаете, не психоаналитик для любовных парочек.

— Пошел ты! - в унисон сказали сидящие.

Вестники пожали руки.

Глава 22

— Откуда будете, товарищ замполит?

— Давеча бывал я по всей стране. Везде был нужен, да и везде пригождался. То, что Родина у меня Отечество помню, а вот откуда я… Это уже не важно. Думаю, перебраться в неведомые края необъятной.

— Ну вы прям поэт. Шибко красиво глаголете, может, вам на журналиста военного надо было?

— Да был я им, правда, это было так давно, что я уже и не вспомню.

— Что-то такое тоже есть. Война растягивает время намного длиннее.

— Как скажете, товарищ майор.

— Проверьте-ка состояние ребят. Погода сегодня ни к черту, а драться им придётся.

— Есть!

НКВДшник спустился по отрытым ступеням к ожидающим бойцам. Кто-то нервно ёрзал на винтовке, а кто-то заядло болтал с соседями по укрытию.

— Терпеть не могу эту бойню, — ответил рядовой, глубоко зарывшийся в свою боевую позицию:

— Сражения идут постоянно, а людей у нас не прибавляется. Хороших людей не прибавляется.

— Ну, тебе виднее, — перебил его замполит, и вынул из своей шинели белый папиросный свёрток.