Вестник (СИ)

· — Немец, что ли?

— Австро-венгр, повежливее.

Глава 23

— И тут бам! Стальное ядро с мою голову торчало из моей груди. На Первой Мировой любили экспериментировать, а в Галиции началась целая пора «токсичных теорий». Когда в мою ногу воткнули шприц с неизвестной адреналиновой бурдой, бултыхаясь от судорог, я только хотел свернуть шею санитару-теоретику.

Для гостей был накрыт небогатый стол. Роджер впервые пробовал квашенную капусту, Энвил морщился от предложенного сала, а Стефан переводил огромный рассказ Бориса на немецком в английскую речь.

Большую часть времени, Тревис вилкой накалывал экзотический продукт, и с навеса смотрел на неё, но после услышанного сказал:

— Бывал не на одной, а на целых двух войнах, да ещё и Мировых. Ха, он нас обгоняет, Стеф.

В маленьких промежутках, Осберт вставлял непереведённые фразу, вызывающие то ли радость, то ли смех у встреченного ими Вестника.

— Прах, а он не назвал своего прозвища. Старое имя Бартос было поймано моим ухом, но я не уверен, что оно написано в его Пактуме.

— На руке указано Дурьер.

— Дюрар?

— Дурь-ер, Роджер. И, ради приличия, вы оба, перестаньте ковыряться в закуске.

— Может, не будем тянуть время, и всё же расскажем уже, зачем мы тут? — парень отставил от себя миску.

— Я это давно уже сделал. Он согласен.

— Тогда, чего же мы ждём, Прах. Время поджимает.

— Не всё так просто. Наш друг нарвался на белые простыни.

— А он только на зелёных спит?

— Я про ангелов, нелюбитель капусты.

— Ну, мы на них тоже постоянно нарываемся. Это, почти что, наша работа.

— Да, но Бартос не встречался с ними ещё с войны. А здесь снова. И не простые туристы.

Стефан положил на стол содержимое своей руки. Это была цепочка с металлическим амулетом. Ромб, из которого вниз шла пересечённая стрела.

— Чем-то на символ мужчины похож. Символ Марса, римского бога.

— Отчасти ты сказал верно, — отметил Падший:

— Это слияние символов Марса и Ареса, древних аспектов войны… Ровос?

— Именно. Эта цепочка была найдена на одежде убитой ангельской барышни. Где Ровос, там и Дестралир, а где Дестралир, там и куча ангелов.

— Предлагаешь пойти по следу, а он есть?

— У Дурьера есть одна идейка. Ja?

Борис в очередной раз куда-то звонил, пока трое Вестников сидели за столом.

— Псс, Энвил, — шёпотом обратился Тревис:

— Ты понимаешь, что Бартос говорит?

— Что-то про прощение, долг и какое-то слово… Перевестинемогу. «Саш», вродебы.

— Alles ist fertig. Bar Grossen Wagen. Es ist einen Blick wert, — закончив, произнёсимДурьер.

— Сте-Пра-фан-х? — одновременнопрозвучалодвефразы.

— Собираемсявпуть, друзья. Не выпили здесь, так в бар заглянем. Бартос отвезёт нас.

Урал в своём изначальном виде не был рассчитан на перевозку четырёх пассажиров, но смекалка Бориса, присущая и местным жителям, нашла выход из ситуации.

— Дурьер уверен, что мы не выглядим, как идиоты? — спросил Роджер, теснясь с остальными в прицепе.

После ответа, Стефан перевёл:

— Нет, идиотами нет. А вот свиньями или курицами немного.

Немец и австро-венгр залились смехом. Благо, дискомфорт длился мало. Десять минут и уже горизонт перекрылся не только хрущёвками, сталинками и старинными домами, за которыми никто не следил, а ещё и всякими заведениями для вымогания забитого кошелька. Бар Гроссен Ваген был точно таким же.

Резное убранство навевало дух гамбургского трактира, нежели простой советской пивнушки.

— Бартос говорит, что только внешний вид тут хорош, но ассортимент не блестящ.

— Каков наш план он решил умолчать?

— Падший осмотрит округу сверху. Ты обойди территорию, вдруг, кто-то на улице нам важнее, чем здесь.

— А вы?

— Мы подождём в баре.

— А причину столь эгоистичного выбора узнать можно?

— Сможешь что-то заказать у ни слова не говорящего по-английски бармена?

— А ты сможешь?

— Сможет Дурьер, а я буду отыгрывать туриста из Германии. Удачное же для этого место выбрали.

— В следующий раз, забегаловку для поиска улик буду я выбирать.

Пол группы осталась сидеть прямо за стойкой. Тёмная летняя погода позволяла Энвилу безо всяких проблем облетать окрестности. Роджер надумал только смотреть по сторонам улицы.

Через десять минут парень всё же зашел обратно в бар. Однако, не безрассудность повела его туда, а нужда.

Туалет заведения представлял из себя коробку из пожелтевшей, некогда белой плитки. Отдельных кабинок не было, вместо них открытые, вмонтированные в пол мраморные писсуары, скрытые перегородками до плеч.

— Коммуникабельненько, — подумал парень.

Единственной вентиляцией и окном свежего воздуха было, как ни удивительно, простое окно. Маленькая форточка пропускала не только встречный ветер, но и ещё кое-что. Непонятный для Роджера язык.

— Я и раньше пьяных расслышать не мог, теперь ещё и это. Ну, неужели у нас даже слов похожих нет? — сомневался в занятой позе Тревис:

— Может, хоть что-то я смогу понять?

Предложения пролетали быстро, Вестник едва успевал повторять некоторые их части.

— «Дьемона»?! Они что-то про демонов говорят!