Вестник смерти

Вот как понять женщину? Сначала дозволяет говорить, чтобы объясниться, но сразу задаёт вопросы. И что прикажете делать? Сначала отвечать или прежде доложить план? Подумав, я решил не размениваться по мелочам, а сразу перейти к сути.

– На Земле, – как можно спокойнее начал я, чтобы лишний раз не давать Изабелл повода для раздражения, – осталось ещё девять вестников смерти. У твоего брата вполне хватит денег нанять любого из них. И если им будет неизвестно, против кого придётся работать, то ситуация с поединком в твоём замке, скорее всего, повторится. Я этого не желаю – достаточно того, что мне уже пришлось убить одного из наших.

Наконец, Изабелл перестала тяжело дышать, как тигрица перед броском, перевела дух, и понимающе кивнула. Я с облегчением вздохнул – хорошая девочка. Честно говоря, я опасался, что разговор окажется гораздо труднее.

– Нужно, чтобы я их предупредила. – Девушка не спрашивала, она утверждала. – Это я уже поняла. Но как я сумею их быстро всех найти? Чтобы выйти на тебя, мне понадобилось несколько месяцев.

Обожаю в людях качество моментально усваивать задачу и тут же чётко формулировать наиболее трудный вопрос её осуществления. Это дано далеко не всем людям, а у женщин встречается и того реже.

– Я дам тебе координаты посредника, – сообщил я ей. – Тебе могут не поверить, а это опасно для твоей жизни, почему я и сказал, что ещё неизвестно, кому из нас будет труднее выполнить свою часть работы, поэтому передашь им это. – Я достал из кармана обломок жетона убитого мною вестника. – Снять такое с живого невозможно. Это и станет твоей страховкой. Сразу возникнут вопросы, а мёртвому их не задашь. Вот тогда ты всё им расскажешь.

– Про моё происхождение рассказывать?

– В первую очередь! – Кивнул я. – И про смерть нашего собрата, и про того, из-за которого всё началось – Генри Монтгомери. Подробно, но хладнокровно, ибо вестники далеко не сентиментальны и не любят красочных описаний. И ещё обязательно про мир, который приобрёл покойный Стивен. Он сможет стать для нас тем новым домом, о котором каждый из нас мечтает уже четыре десятка лет!

Изабелл посмотрела на меня взглядом нежным и одновременно внимательным и изучающим. Так могут смотреть только очень умные и очень любящие женщины.

– Ты уверен в том, что остальные разделяют твои чувства? – Задала она вопрос, который, признаться, мучил и меня.

Как я мог ответить? Сорок лет назад мы потеряли свою родину, своих жён и детей. Нас и на Земле не оставляют в покое. У нас порядочно денег, но их не хватит, чтобы скрыться бесследно ото всех, кто либо желает нашей смерти, либо желает принести кому-то смерть нашими руками. И тут вдруг такой шанс! Мир, который никто никак не сможет связать с нами! Как мне всё это объяснить женщине, которая, хоть и одной с нами крови, но рождена и выросла на Земле? Которая не видела глаз моих сыновей и не видела пустыни, в которую превратили земляне наш мир?

– Уверен, – наконец твёрдо объявил я. – Даже у волка должно быть своё логово. Даже у вестников должен быть свой дом.

– А чем ты займёшься? – Она знала ответ на этот вопрос, но всё равно решила спросить, чтобы не оставалось и тени сомнений.

И я ответил так, как она и ожидала, как только и мог ответить вестник смерти, получивший, пусть и от себя самого, контракт на жизнь человека:

– Твоим братом Генри. Сдаётся мне, что он очень уже задержался на этом свете. Или ты считаешь иначе?

– После того, как он убил Стивена и пытался убить меня, а теперь покушается на жизнь человека, давшего ему всё, чем он обладает – нашего отца, он мне больше не брат, – твёрдо произнесла Изабелл. – Видит бог – я не желала ему смерти, но он сам выбрал свою судьбу. Я знаю, что вестник никогда не отступает, как и то, что ты самый лучший из оставшихся, но если ты вдруг… если тебя постигнет неудача, то я клянусь, что тогда сама убью его!

Знаете, почему в нашем мире никогда не было случая, чтобы женщина становилась членом клана вестников смерти? Потому, что они слишком подвержены эмоциям и не умеют их скрывать, а настоящий воин обязан быть хладнокровным. Бесстрашным – ни в коем случае. Страх – это защитная реакция разума на опасность. Без него настоящий солдат сгинет в первом же бою, встав в полный рост там, где надо вжаться в землю, бросившись напрямик там, где нужно было идти в обход. Но хладнокровным он должен быть непременно.

Я вновь подумал о той опасности, которой подвергаю Беллу, отправляя на Землю. Безопаснее всего ей сейчас было оставаться рядом со мной. Кто знает, может её проклятый братец уже успел нанять нового вестника, и тот уже идёт по её следу? Тогда, кроме меня, её никто не защитит от неминуемой смерти. Опять же на Землю только что отправился Джон, объявивший мне кровную месть. И кто знает, что у него на уме в отношении моей названной супруги. Но иного продолжения партии, говоря словами шахматиста, я в этот момент не видел.

– Мне надо переодеться, – сообщила Белла, – если я в таком наряде появлюсь на Земле, меня примут за сумасшедшую.