Вестник в Новороссии (СИ)

Вадим думал о расширении франшизы, но оставил это на Максима — друга детства и делового партнёра. Все магазинчики, кафешки, салоны со стороны смотрелись мелко для владельца заводов и пароходов вроде Вадима, но, например, Есислав уже понял главную идею. Главное — было выстроить вертикаль. Вертикаль, которую потом встраивали в единую систему компании. Например, для кафешек Максим искал землю в городе, строила своя команда, из своих кирпичей, чтобы люди ели мясо выращенное на фермах компании, чтобы рабочие кафешек жили в общежитиях и квартирах от компании, ходили в магазин, школы и так далее. И у Вадима постепенно получалось наращивать вертикали в Петербурге. Отец, Есислав, казаки с Кавказа присылали сырье, которое обрабатывалось на заводах и для заводов Вадима, чтобы продавать за границу пока внутренний рынок не вырастет.

В деле помог эффект низкой базы. Российская империя занимала одну шестую суши, до тридцати процентов ее населения жили в крепостничестве. Даже один завод по выделке цветных тканей приносил ощутимую долю процента в казну страны. Но что такое один завод для Вестника? Аппетит пришел во время еды, поэтому Вадим всеми силами рвал жилы, разыскивая управленцев для предприятий, учителей для высококлассных сотрудников, инженеров для воплощения намеченных нововведений. И похоже, что впервые за долгое время он устал. Не физически, это невозможно, вестник просто перестанет работать, когда у него закончится топливо, хотя скорее впадёт в спячку, чтобы попытать счастье позже. Устал от болота, через которое приходилось пробираться, разыскивая людей, заинтересованных в деле. К сожалению, но таких неравнодушных, как Михаил, в любом обществе не больше двадцати процентов. Шестьдесят жили равнодушно ко всему, кроме своих дел, оставшиеся двадцать скорее вредили или обманывали. Да, был пример с Месечкиным, но Вадим не мог бы тратить на каждого столько времени, удерживать силой, шантажом или обманом. Вот и приходилось сдувать пылинки с хрупких людишек, чтобы не терять прогресс. В итоге после применения Вадимом к выборке фильтров вроде возраста, образования, пола и географии, оставалась горстка людей часто уже пристроенная к делу.

Вадим любил, ненавидел, раздражался, но всегда держал цель на первом месте. Создатель оставил им чувства из тонкого расчёта или иронии, точнее какого-то извращённого чувства юмора. Только создатель мог создать бессмертное разумное существо и оставить ему все чувства, пусть спустя полтора тысячелетия Вадим и очерствел. Полторы тысячи земных лет и Вадим согласился с каждым решением, которое принял создатель. Не сразу, после долгих споров, экспериментов и даже пары войн, но принял.

Вадим не боялся смерти, не боялся пропасть как остальные на этой Земле. Его пугала только возможная неудача. Если удача поможет Вадиму, то он найдет останки и соберёт слепки личностей погибших товарищей, чтобы сохранить бесценный опыт.

Вадим щёлкнул пальцами, выходя во дворик. Давно он так не философствовал. А все от лёгкой моральной усталости, разум срочно требовал сделать что-нибудь мерзенькое. Вадим прошел к карете, которая стояла на другой стороне проспекта, перепрыгнув замёрзшую лужу. Внутри его ждал глава столичной жандармерии — Месечкин. Полковник читал свежую газету и даже не поздоровался.

— И вам доброго утра, Алексей Игнатьевич, — начал Вадим.

— Вадим Борисович, вас мама не учила, что нехорошо садиться к чужим дяденькам в карету? — отложив газету спросил Месечкин.

— Мама мне всегда говорила, что ждёт не дождется, как наша курица перестанет нести яйца, чтобы можно было ее зажарить, — для наглядности Вадим ребром ладони изобразил гильотину, отчего Месечкин вжал голову в плечи, но только на мгновение.

— Вадим Борисович, ваша сказка и яйца выделенного не стоит. Нападение на помощника дипломата…

— Его не было дома, — перебил Вадим.

— И слава богу! Я даже не представляю, чтобы сделал, — Месечкин поднял палец в потолок салона, — если бы узнал, что на иностранного дипломата напали в нашей столице. Мне поставили условие и если я его не выполню, то как вы сказали: «хоть жарьте, хоть режьте», а яйца я нести перестану, — пожаловался Месечкин.

— Я тебя понял. Шумиха в газетах нужна, чтобы выиграть время, — Вадим подпер подбородок рукой, — чемодан стал слишком токсичным.

— Какой чемодан? — не понял Месечкин.

— Без ручки, который, конечно, — пошутил Вадим и вышел, чтобы прогуляться по улице и найти лучшее решение из сложившейся вечности, которая, как известно состояла из букв «Ж, П, О и А».

10 января 1842 года

Чтобы решить назревшую проблему, Вадиму пришлось переждать Крещение Господне, а то митрополит Лаврентий, как и полагалось высочайшему церковному чину, сказался страшно занятым. Но десятого числа, его удалось пригласить на встречу. Гуляли они у берега реки, вызывая любопытные взгляды у прохожих. Но люди не осмеливались подходить, побаиваясь служителей, которые редким кругом сопровождали митрополита.

— Хороший воздух, — Лаврентий шел неспешно.

— А мне кажется, что пахнет рыбой, — Вадим пристально уставился на Лаврентия.