Вестник в Новороссии (СИ)

— Вставай! — приказал громила в клетчатом костюме на ломанном русском и убрал подол пиджака, чтобы показать кобуру с военным револьвером Уманского, — есть разговор.

— Скажи это моему стволу, — Михаил левой рукой выдернул коротыша, который прятал в повязке. Выстрел, и здоровяк пораскинул мозгами, на вопрос жизни, вселенной и всего такого. Бах, бах, бах! Слуга индус подбегает к дверям в коридор, крича: «Hev got the gun!». Как раздается еще пара выстрелов, и индус забрызгивает кровью бедную служанку, которая пришла забрать чайник.

Михаил пинком валит раненого индуса, чтобы выйти в коридор и по пути выхватывает войсковой револьвер у мордоворота. Со второго этажа идет громкий топот и угрозы:

— I will kill this bustard! And his mom, and sister! And his dog!

— What for his dog?

— Why not?

Захарченко, прицелился, чтобы встретить врага, как в отражении серванта заметил дворника с ружьем. В последнее мгновение Михаил падает на пол за стонущего от боли индуса. Дробь пролетела выше, выбив щепки из дверного косяка. Захарченко выглянул и выстрел, попав дворнику в торчащую ногу. Тот согнулся, упав на колен, и ответил из двустволки, попав в индуса, который уже вопил проклятья на английском.

— A fuck! Bludy bastard!

Михаил снова показался и точным выстрелом в голову отправил садовника на вечный покой. И вовремя, с лестницы целой толпой показались остальные.

Загрохотали выстрелы. Бах, бах, бах. Захарченко, прикрываясь индусом, посылал пулю за пулей в мешанину из клетчатых костюмов. Индус же только вопил от прилетающих ответов.

— A fuck! It hurts! Idiots, shoot him, not me! Fuck! — дворецкий дернулся от боли в простреленном колене, потом пахе, — Mother fucker! Just kill me! Please!

Широкоплечее тело громко скатилось по лестнице, поля во все стороны, пока на последней ступеньке не свернуло себе шею. Михаил два раза щелкнул пустым револьвером, открыл глаза и понял, что враги закончились. Еще четвер, как прилипших друг к другу, одинаковые с лица мордовороты развалились на лестнице. Клетчатые костюмы испортили красные круги натекшей крови. Так, страшно Мише еще не было.

На фоне общей тишины выделялись всхлипывания служанки, которая чудом осталась в сознании и с ужасом смотрела на то, что осталось от дворецкого.

Михаил поднялся с пола. У него что-то хрустнуло в пояснице.

— О-о-ох, — болезнено охнул он и оперся рукой и выгнулся. В коридоре раздался хруст и блаженное, — о-о-о-ох.

Он огляделся, насчитав с два десятка отверстий в стенах, полу и индусе. На Михаиле же только костюм помялся.

— Свечку поставлю, — пробурчал Захарченко, забирая шубу с вешалки.

Он только подошел к двери, как с той стороны раздался стук.

— Кто там? — на автомате спросил Захарченко и прикусил язык, поняв, какую хрень он только что сделал.

— Сто грамм, — раздался знакомый голос, и рука в кожаной перчатке пробила толстую деревянную дверь.

— Что же ты устроил Мишенька? — с той стороны спросил взбешенный Вадим и схватил Захарченко за грудки. Дверь затрещала и развалилась, когда в нее полез разъяренный Беркутов. Последнее, что увидел Михаил перед тем, как потерять сознание, стал хороший такой щулбам.

* * *

Захарченко проснулся оттого, что ему на лоб противно так капало с потолка. В полутемном помещении, где он лежал, накрытый своей шубой, стояла сырость и запах дуба. У стен стояли бочки с алкоголем, мешки с мукой и овощами. Вообще, все это сильно напоминало до боли знакомый подвал ресторанчика Вадима во дворе торгового дома.

— Что? Проснулся? — Вадим сидел с газетой в углу. На первой странице крупными буквами написали: «Сенсация! Дворецкий индус перебил всех слуг в доме, а на стене написал „Только я!“, Что это? Ревность к садовнику? Читайте, чтобы узнать.»

— Долго я спал? — прохрипел Михаил.

— Два дня.

— Ты не поверишь, Вадим, мне приснился такой чудной сон!

— Ты прав. Я не верю, — Вадим отложил газету.

Михаил сел. За время «отдыха» у него затекла спина и ноги, из-за чего двигаться было трудно. Осторожно, чтобы Вадим не заметил, Захарченко проверил потайную кобуру со вторым коротышом, — ух.

Револьвер был на месте.

— Что так тяжко вздыхаешь? Я тут подумал, нам есть о чем поговорить.

— Вадим, прежде чем ты меня…

— Не перебивай, — жестко остановил его Вадим, — твоя жена мертва! Не знаю когда именно и как, но в нее вселилось страшное существо.

Михаил открыл рот, чтобы что-то сказать, но не нашелся. А Вадим продолжил.

— Я тоже не сразу узнал и все время думал, как рассказать тебе. Эта тварь опасна, так же как и Седой.

— Так же, как и ты, — шепотом ответил Михаил, прокашлялся и сказал громко: — Ты же думал над тем, как ее использовать? Так же как и Седого?

В голосе Михаила росла злость. На себя, за то, что доверился, на Вадима, зато что доверился не тому.

— А кто передо мной? — продолжил Захарченко.

— Как это? Перед тобой Беркутов Вадим Борисович, тот, с кем ты воевал на улицах Петербурга и в горах Кавказа.