Вестник в Новороссии (СИ)

— К «вам»? «Враг и нам и вам»? Кому вам? Мы все творения бога!

— Возможно, мы с тобой творения одного бога, но не того, которому ты молишься, — назидательно заметила Облако, — но точно не Вадим. Он чужд этому миру.

— Единственные, кто здесь лишние, так это твари вроде тебя и Седого. Которые и глазом не моргнут, как убьют человека!

Облако ничего не ответила, только сложила руки на груди и наклонила голову, показывая всю наивность Захарченко.

— Он для людей сделал больше, чем вы все вместе взятые. И вас, монстров он умеет убивать, — не сдался Захарченко.

— Снова взорвете? — улыбнулась Облако.

У Захарченко поднялась бровь и он шагнул в сторону стартера. Михаил продолжал держать ее на прицеле револьвера.

— Что-то я засиделась, — нервно пробормотала Облако и каким-то жидким туманом потянулась в форточку.

Михаил опустил револьвер, чтобы убрать в кобуру, как дверь с улицы в комнату открылась. На майора уставилось испачканное в саже лицо Мартынова.

* * *

Русских сначала вытеснили из-за баррикад во дворе и теперь выдавливали из бараков. Пока горцы разбирали ворота Мартынов с отрядом давил защитников, пока не пришел к кирпичному зданию, из маленьких окошек которого отстреливались солдаты. Из всех, кроме тех, что находились у самого бока. У Мартынова даже сложилось впечатление, что их специально отвлекают, поэтому он взял одного из добровольцев из Польши и побежал туда.

Тяжёлую внешнюю дверь с железным замком подпёрли чем-то изнутри. Мартынову пришлось повозиться: он засыпал в замок немного пороху из кожаной лядунки и поджог искрой от пистолетного замка. Мартынов выплюнул облако дыма и закашлялся. Дверь же жалобно заскрипела и открылась наружу. В полутемном помещении стоял раненый майор Захарченко с пистолетом в руках рядом с каким-то устройством. Мартынову хватило мгновения, чтобы опознать запасы картузов и пороха. Он бросился на Захарченко, помешав тому прицелиться, но майор выстрелил и попал. Доброволец из польши так и остался в дверях с простреленной грудью.

Мартынов и Захарченко же сцепились в яростной схватке. Они покатились по полу и остановились только, когда врезались в деревянную подпорку.

— Куда руки тянешь, сволочь? — прошипел Захарченко, мешая Мартынову дотянуться до револьвера, а потом улыбнулся и резко его дёрнул. Щелк. Сработала мышеловка под стеллажом с картузами.

Лицо Мартынова покраснело так, что стало видно даже под сажей. Остатки чести в нем боролись с желанием плюнуть в единственный глаз Михаила. Захарченко же воспользовался конфузией оппонента и оттолкнул его подальше ногами. Михаил схватил ручку стартера и замер. Ему в лицо смотрело дуло его же револьвера. Затрещали доски.

— Я честно, не хочу этого делать, — прохрипел Мартынов.

На лице Михаила заиграли скулы. Он крепче сжал ручку детонатора.

— Лермонтову это скажи, преда…

Мартынов выжал свободных ход на тугом курке револьвера, как сбоку мелькнула деревяшка. Капитан гарнизона огрел его по голове.

— Вашблогороде, я это, зашел вас проверить.

— Трындец, — Михаил без сил рухнул на пол. Он так и не отошел от потери крови в предыдущем бою.

* * *

Очнулся Захарченко уже на причале. Туда за тяжелые коробки и корабельную оснастку выносили раненых солдат. Капитан организовывал последний рубеж обороны. Дальше им было некуда уходить, позади водная гладь. В воздухе просвистела пуля. Горцы осторожно проверяли склады, выкуривая всех, кто остался внутри.

Михаил закряхтел и сел, опершись спиной на какой-то ящик.

— Вашблогородие, лежите! — подошел к нему капитан.

— Взрыватель, — Захарченко рукой показал в сторону комнаты со взрывчаткой.

— Я сейчас, я сам, — растерянно затараторил капитан и побежал внутрь. Пробегая через полупустые залы с провизией, запчастями для винтовок, одеждой он видел тела убитых защитников. Солдаты истекли кровью или получили пулю лежа у импровизированных бойниц, стоя за баррикадами. В крепкие ворота ломились горцы.

Капитан Петрушев влетел в крайнюю комнату, где из выбитой двери уже показались черкесы. Раненного Мартынова внутри не было, но и не до него было капитану. Петрушев же под грохот выстрелов, прыгнул к детонатору и опустил рычаг.

Ничего. Бомба не взорвалась. Раненый же Петрушев хрипел и выплёвывал кровь из простреленного лёгкого.

— Ключик, — выдавил он и повернул ключик на стартере.

* * *

— Капитан, — пересохшими губами прошептал Захарченко, пока к нему неслась волна горячего воздуха, а с неба падали горящие кусочки одежды и кирпичная крошка.

Оседающую пыль пронзили первые лучи солнца. Захарченко закрыл глаз и прислушался к дуновению ветра. Гладь Черного моря и побережья окутал легкий туман. Через него и показались горцы. Они осторожно шли через руины, переступая горячие осколки, тела и мусор. Молчаливой волной ненависти они встали перед последней баррикадой, удерживаемые невидимой волей.

— Эй, русские, сдавайтесь! — среди всадников выделялся Шамиль в белых одеждах. Он подошел ближе, но все еще далеко от позиций русских.

Захарченко скривился, поднимаясь на ноги. Болело все тело, кровь отошла от головы, и он пошатнулся, но устоял.