Вестники Судного дня

Через неделю на столе Павла Анатольевича Судоплатова, заместителя начальника первого управления НКВД-НКГБ СССР, лежал документ с выдержками из Директивы германского Верховного командования № 41 от 5 апреля 1941 года. Маститый разведчик читал его, и временами улыбка раздвигала его обычно упрямо сжатые губы и на красивом благородном лице отражалось удовольствие от прочитанного. Находясь один на один с собой, он не мог и не хотел сдерживать внутреннего удовлетворения. Молодцы десантники, классно сработала агентура. Не зря в её подготовку было вложено столько сил. Теперь не только план по использованию противником бронированного кулака из трёх танковых дивизий был понятен, но раскрылся и замысел германского генералитета на всю военную кампанию 1942 года.

А старший лейтенант Фёдор Бекетов сидел в кругу своих боевых товарищей и молча слушал одобрительные замечания этих обычно скупых на похвалу суровых людей. Значит, оправдал доверие, а потому можно не торопясь отхлебывать из оловянной кружки разведённый спирт и думать о красивой и яркой женщине Ольге Ароновой, отдавшей всю себя делу защиты Родины и продолжавшей мужественно выполнять патриотический долг за линией фронта, жертвуя всем дорогим, что могло бы быть у неё в жизни: надеждами встречать майские рассветы с дорогим её сердцу человеком, счастьем услышать когда-нибудь звонкие голоса своих ещё не родившихся детей, любить и быть любимой.

А всё потому, что вокруг, куда ни глянь, была война. И сытый и уверенный в себе враг всё ещё верил в свою победу и остервенело продолжал топтать сапогами эти такие простые и естественные людские надежды. А раз так, то выбора для нормального человека нет – надо воевать, забыв о себе самом, таком уникальном и неповторимом, который привык радоваться каждому мгновению жизни и обожает её во всех проявлениях, который умеет заразительно смеяться в кругу таких же беззаботных друзей и подруг, как он сам, подзадоривая других шутками и милыми необидными каверзами. Можно, конечно, забыв о присяге и долге, спрыгнуть на ходу с эшелона, идущего на фронт, и затеряться в народной гуще – Россия большая. Можно скрыться за спасительным листком «брони», придумывая для себя и родных тысячу самых весомых и объективных оправданий, но тогда для кого завтра взойдёт солнце на востоке?

На своём ещё в общем-то не продолжительном веку Фёдору Бекетову доведётся не раз повстречаться с проявлением такого внешне неброского, но всегда последовательного и уверенного в себе женского героизма, и имя мало кому известной разведчицы Ольги Ароновой навсегда останется в его памяти наряду с именами других скромных тружениц Великой войны: Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской, княгини Веры Оболенской…!

Эпизод третий

Очередной день в августе 42-го выдался по-своему знаменательным. Ближе к вечеру, когда сумерки уже затягивали сереющий небосклон, из-за верхушек деревьев на бреющем полете, почти бесшумно, словно летучая мышь, вынырнул небольшой складный самолетик и, не раздумывая, почти сразу плюхнулся на заранее расчищенную от низкорослого кустарника лесную поляну и покатился по ней, уверенно преодолевая обрезиненными спицевыми колесами мелкие рытвины и бугорки. Добравшись до кромки импровизированной посадочной полосы, По-2 чихнул мотором и, добавив газа, развернулся в обратную сторону. Пилот не глушил двигатель, явно намереваясь не затягивать обратный вылет. Из пассажирского отделения на крыло самолета вылез незнакомый офицер в шлемофоне, который он, впрочем, незамедлительно снял и, нагнувшись, достал из нутра воздушного извозчика последовательно пилотку, сумку-планшетку и вещевой мешок. Затем спрыгнул на землю и, безошибочно определив, кто здесь старший по званию, слегка пружиня ноги, подошел для доклада к Коржу.

Сгрудившиеся вокруг своего командира десантники смолили самокрутки и с любопытством рассматривали бравого офицера, на котором были петлицы общеармейского капитана, а лицо дышало отчаянной молодостью и нерастраченным ещё задором. Особым диссонансом в глухой лесной чаще смотрелась новенькая, словно выданная только что со склада офицерская форма. Рукава гимнастерки из дорогого сукна были отлично проглажены и выведены в строгую строчку, а хорошо подогнанные галифе заправлены в немного смятые в голенищах щегольские яловые сапоги, которые были начищены до блеска. Новые хрустящие ремни портупеи плотно обтягивали атлетическую грудь, а под воротничком подшита безупречно белая подкладка. С первого взгляда могло показаться, что этот человек прибыл к ним из другого, уже крепко позабытого мира, где существует Красная площадь и замерли выстроившиеся на ней для торжественного парада в честь Первого мая ладные коробки частей и подразделений Московского гарнизона.