Вестники времен

Процессия остановилась у порога часовни. Святые братья, обалдевшие от восторга, сразу кинулись к архиепископу, бормотавшему «Benedictus sis»[15] и отпускавшему благословения направо и налево. Священник — довольно молодой парень — кинулся целовать руку Годфри, архиепископа окружили клирики, а Джон, получив от Понтия несколько серебряных монеток, увлеченно занимался благотворительностью. Волкодав, не отходивший от хозяина, спал стоя.

«Умилительная картина, — пытаясь состроить надлежащую моменту благочестивую физиономию, подумал Гунтер, наблюдавший со стороны за восхищенными монахами и паломниками. — Потом всю жизнь будут вспоминать, как поцеловали руку архиепископу Кентерберийскому и получили на пиво от принца Джона…»

— Дева Мария… — выдохнул сэр Мишель. — Джонни, посмотри!

— Где дева Мария? — не понял Гунтер. Может быть, начались обычные средневековые чудеса? Германец метнул быстрый взгляд на польщенного народной любовью принца и обомлел.

Человек в коричневом плаще медленно подходил к королевскому сыну, держа руку за пазухой. Лицо его, полуприкрытое капюшоном коричневатого плаща, оставалось в тени, но фигура показалась Гунтеру смутно знакомой. Он, как и сэр Мишель, видел этого человека раньше, не столь давно…

Никто не успевал предпринять хоть что-нибудь. Годфри вообще не видел невзрачного пилигрима, говоря что-то на латыни святому отцу церкви Тауэр-бриджа, Понтий откровенно скучал, пялясь в другую сторону, Гай, оттесненный назад, не мог ожидать опасности со стороны людей церкви, а потому рассматривал крыши домов, выискивая притаившегося злодея с арбалетом… Прочие дворяне вообще не обращали внимания на подошедшего почти вплотную к принцу неизвестного.

— Джон! — взревел сэр Мишель. — Принц, осторожнее! Справа!

Сын короля Генриха в этот момент протягивал человеку серебряный шиллинг со словами: «Прими, добрый странник, и молись обо мне».

Добрый странник шиллинг взял, упрятал под плащ, после чего резко выхватил из-под одежды кинжал и молча ударил нагнувшегося с седла принца в грудь.

Непонятно, кто именно спас жизнь наследнику английской короны. Видимо, избавителей было двое: вовремя заоравший сэр Мишель и ирландский волкодав, проснувшийся от вопля рыцаря. Собака стояла рядом с убийцей, даже не глядя на него. Но едва послышался выкрик норманна, огромный зверь встрепенулся, увидел ударившую его хозяина руку пилигрима, который заносил кинжал для второго удара, и беззвучно, с удивительной для такого тяжелого тела быстротой, прыгнул вперед.

Хрустнуло сломанное челюстями волкодава запястье, душегуб завизжал, пытаясь вырвать руку, а когда зубы собаки разомкнулись, отскочил в сторону, чтобы мгновение спустя быть заваленным псом на деревянный настил моста. Волкодав, по-прежнему не издав ни звука, вцепился в глотку покушавшемуся, зубы перекусили шейные жилы человека. Мгновение спустя челюсти сжались еще сильнее, сломав позвоночник.

Только что все было тихо и благочинно, а сейчас поднялось невероятное смятение. Несколько дворян вслед за сэром Мишелем и Гунтером кинулись к порогу церквушки, оставшаяся позади охрана зашумела, пытаясь пробиться к принцу, заржали напуганные лошади, Гай, оттолкнув замешкавшегося Джеффри Монмута, подлетел к нагнувшемуся к гриве лошади Джону, а перепуганные монахи окружили архиепископа, пытаясь охранить Годфри непонятно от чего. Шестеро сарацин, привезенных Понтием, мгновенно оказались рядом с конем Джона, пропустив к принцу только Гисборна.

— Ваше высочество! — срывающимся голосом воскликнул Гай, хватая принца за плечо. — Вы живы?

— Кажется, — прохрипел Джон. — Кто бы мог подумать…

Сэр Мишель в этот момент пытался оттащить ирландского волкодава от тела убийцы, залитого кровью из разорванных зубами собаки артерий. Бесполезно. Пес держал уже умершего человека за шею, не желая отпускать добычу, и, когда рыцарь дергал ошейник, урчал, не разжимая челюстей. Гунтер усердно изображал из себя телохранителя, поводя вправо-влево автоматным дулом.

— Отпусти его, Мерлин, — раздался голос принца. Джон с помощью Гая спустился с седла и подошел к телу. С другой стороны сквозь толпу цистерианцев пробился Годфри и хмуро оглядел натекшую на доски моста кровавую лужу. Постепенно место покушения окружали рыцари и городская стража, держа вход в храм в кольце.

— Великий боже, — Джон поднес два пальца ко лбу. — Годфри, с тебя праздничная месса за избавление единокровного брата от лютой смерти… Все-таки он меня поранил!

Первый удар убийцы пришелся по золотой цепи, носимой принцем на шее. Лезвие соскользнуло вбок, расцарапав грудь, но за ребра не вошло. Такая рана была не только не смертельной, но даже почти не беспокоила.

Джон сумел уговорить пса отпустить тело липового паломника, и сэр Мишель, ступив в кровавую лужу, задрал ассассину левый рукав и ткнул пальцем в синеватый значок на предплечье.

— Милорд, я же предупреждал! Это они!