Вестница скорби (СИ)

— Я уже рассказала командиру всё, что знаю, и он всё видел. Разве вам мало? Я и так о себе ничего толком не помню, я только очнулась, и вы уже со своими вопросами. Если я начну вас расспрашивать, думаю, вы меня проигнорируете. Вам надо знать обо мне всё, хотя я сама ничего не знаю, ваши вопросы мучают и меня тоже, а вы все спрашиваете, будто я отвечу! — мне это уже надоело. Один задал, второй задал, будто я плохо слышу или от повторений у меня появится ответ.

Из комнаты вышла другая, что была в длинном платье со знаком Инквизиции, однако, это было скорее не платье, а доспехи. Рыжие волосы она скрыла в темном капюшоне.

— Кассандра, она только проснулась, подумай, насколько её Каллен завалил вопросами, а теперь и ты. А я лишь хочу узнать, сколько она спала. Скажи, Матрель, ты знаешь, что такое Мор?

Они двое смотрели на меня жадными, жаждущими информации глазами. Странно, что я ещё не начала за ними ходить и спрашивать, как устроен мир.

— Мор? Понятие не имею, что это. Надеюсь, вы мне расскажете, — ответила я искренне, ибо даже не помнила упоминаний об этом.

И, как обычно, ответа с меня требовали, а вот к моим вопросам остались глухими.

— Похоже, она спала там несколько веков, если её даже не коснулся Мор. По храму мы поняли, что он был построен очень давно, но нет гарантий, что её там оставили именно при строительстве. Может быть, маг стер ей воспоминания и оставил там. Пойдем, Кассандра, нам многое придется решить, — говорила она, будто меня здесь не было, а затем удалилась обратно.

Из комнаты вышел командир и посмотрел на меня. У него был достаточно усталый вид, и я поняла, что бедного терзали еще больше меня.

— Матрель, похоже, Кассандра опять мне не верит, она хочет лично убедиться в моих словах, — говорил он, шагая к выходу.

Я шла за ним и не понимала, что значит то, что она ему не верит. То есть, меня выгонят?

— Меня выгоняют? — напрямую спросила я, и командир с интересом повернулся ко мне.

— Выгоняют? Матрель, такое в голову ещё никому не приходило. Нет, просто Кассандра пойдет закрывать разрыв с тобой, — он вышел из церкви и направился к какому-то дому. — Мы уже подыскали тебе дом. Знаю, места у нас очень немного, но дом мы тебе нашли. Правда, там человек недавно покончил с собой.

Отлично, буду жить в доме самоубийцы. Лучше некуда, правда? А ещё идти опять разрыв закрывать. По моему телу до сих пор бегает призрак той волны боли, что я испытала около двери в Тень.

Но что такое Тень, я не знаю. Мне мало здесь объясняют, а если быть вернее, то не объясняют вообще ничего.

— Я только пришла, со мной даже нормально не познакомились, а уже гонят закрывать ещё одну дверь. Они всегда так жестоко поступают? — мой возмущенный голос должен был растопить командира.

Каллен не остановился, не обернулся, он шел дальше.

— Ты очень уникальное… существо. Понимаешь, мы вообще не ожидали найти в храме живое создание, тем более такое, как ты. У тебя есть способность закрывать разрывы, ни у кого этого нет, понимаешь? Ты создала переполох в Убежище, и теперь советники решают, что с тобой делать. Ты можешь помочь, они тебя оставят, но… Понимаешь, Матрель, они боятся тебя. Ты выглядишь приближенно к человеку, но им не являешься. Они боятся, как бы ты здесь всё не уничтожила. После того, как Кассандра испробует тебя в бою, они все с тобой познакомятся, только потом, — он остановился перед небольшим домиком и повернулся ко мне. У него было такое добродушное лицо, такие добрые глаза. И с чего я стала это замечать?

— Боятся? Они меня боятся? — как в трансе повторила я. Он не сводил с меня взгляд, и казалось, что мы общаемся на телепатическом уровне.

Я мягко ему улыбнулась, и он, улыбнувшись в ответ, отвернулся, будто понял, что это чересчур.

— Это твой дом, Матрель, теперь это твой дом. Кассандра сама зайдет за тобой, когда придет время, — тихо сказал он, а затем неохотно двинулся от меня.

— Стой, а как же ты? — я чуть не схватила его за руку. Да что со мной происходит?

Хорошо, что всё обошлось словами, думаю, моя хватка не порадовала бы командира.

Он остановился и снова повернулся ко мне. В его глазах промелькнула то ли радость, то ли что-то близкое к ней. Я пока плохо разбиралась в чувствах, но надеялась, что совсем скоро научусь их ощущать, видеть и четко определять.

— У меня свои дела, Матрельхельд. Ты пока освойся тут, а я, может, скоро приду, — и он пошел прочь, не дав вставить мне слова.

Хорошо, раз мне надо освоиться, то будем начинать. Я зашла в дом, дверь оказалась открыта. Внутри он выглядел скудно, но места было достаточно. Всего три небольших комнаты, на одного человека – как раз.

В доме пахло кровью. Она залезла в щели, как насекомое. А ещё горем и скорбью. Запах скорби почему-то ассоциировался у меня с самым хорошим на свете, для меня этот запах был приятен так, как мясо жареного барана для голодного путника. Я хотела почувствовать её ещё и ещё, заполнить легкие этим запахом.

«Скорбь дает нам силы… Скорбь — скверное чувство, но оно так нежно с нами», — вдруг вспомнилось мне.