«Весы» и другие пьесы

Как это произошло… Как-то выдался день, в который мне не нужно было никуда идти из дома. И погода была не для прогулок. Вот я почти весь день и прослонялся по дому в халате. Только не подумайте, это был не шёлковый халат с кистями. У меня такого нет. Я аристократа из себя не изображаю даже для близких и родных. Это был обычный халат, который я надел после душа и поленился переодеть. Но то, что я был в халате, явилось определяющим фактором для той ситуации.

Я слонялся по дому, и тут кто-то из домочадцев пришёл и принёс всё то, что вынул из почтового ящика… Мы же сейчас редко заглядываем в почтовый ящик. Мы теперь не ждём газет, журналов и писем. Это когда-то мы по два раза на дню заглядывали в почтовый ящик, потому что утром приносили одни газеты, а во второй половине дня можно было ждать других газет или журналов. А ещё почтальон мог донести то письмо, которое не доставил утром. Теперь мы заглядываем в почтовый ящик только изредка, поскольку его надо иногда освобождать от рекламного мусора и хлама… Писем мы уже ни от кого не ждём, сами не пишем и не получаем ни от кого.

Правда, пока мне ещё пишут письма в конвертах две организации. Не знаю, как кому, но мне шлют письма только из налоговой и ЖЭКа.

В тот день мне написали из ЖЭКа.

И вот представьте себе, сложилось: принесли письмо, передали мне его в рабочий кабинет, на столе лежал старинный нож для вскрывания конвертов и я – в халате. И мне пригрезилось!!!

Я в этот момент увидел себя персонажем чёрно-белого американского фильма тридцатых годов прошлого века… Я аристократ, стою в халате с воротом, прошитым ромбиком, пояс халата с кистями. Я значительно выше ростом, чем на самом деле. У меня за спиной прекрасная библиотека, солидные деревянные полки и фолианты от пола до потолка. На голове у меня тонкая сеточка, волосы под ней идеально уложены. Во рту у меня хорошая сигара, но я её уже почти докурил, и оттого, что она короткая, дым попадает в глаз, я щурюсь одним глазом… И в этот момент… Мой дворецкий… На серебряном подносике подаёт мне утреннюю корреспонденцию.

Мне это пригрезилось, я вошёл в образ и принял письмо. Следом я взял нож. Но тут же столкнулся с проблемой – конверт был так плотно заклеен, что не было никакой возможности вставить лезвие в щель. Ничего! Я быстро вышел из образа, проковырял отверстие, вставил в него лезвие ножа и задумался… Я стал вспоминать и соображать, как вскрыть конверт, как его взрезать: одним плавным движением или чередой коротких, как при вскрытии консервной банки? Благо я быстро вспомнил, что доктор Ватсон в нашем старом добром фильме вскрывал письма двумя плавными движениями. Я попытался повторить эти движения…

Я порвал это письмо к чёртовой матери… Тут же рассердился, скомкал его, бросил и пнул. У меня случилась короткая истерика. Правда, я очень быстро себя успокоил. Я сказал сам себе: «Успокойся! Пойми, ничего хорошего нормальному аристократу из ЖЭКа не пришлют».

Тогда же я понял, что, когда были в ходу ножи для вскрывания конвертов, времена были другие, конверты были другие, да и руки, пожалуй, тоже были другие. Поэтому теперь, если придёт письмо, его надо вскрывать так, как учил дедушка, то есть по-простому: аккуратненько оторвать край конверта и вынуть письмо.

Так дедушка учил.

Первое письмо, которое было адресовано непосредственно мне, вскрыл мой дед. Мне тогда было лет шесть. Письмо было от моих родителей.

Родители тогда уехали по служебным надобностям отца куда-то далеко и надолго. Они оставили меня с бабушкой и дедушкой. Я очень тосковал. И вот в какой-то день от них пришло письмо. Оно было адресовано мне. На конверте аккуратными печатными буквами было написано моё имя. Я уже тогда знал, как оно пишется.

Мне прочитали письмо вслух, а потом мы сели с дедом писать ответ. Дед надел очки, сел за стол, я стоял рядом и смотрел, как он выводит буквы. А дед вслух проговаривал то, что пишет. Он писал как бы под мою диктовку, но на самом деле писал то, что хотел сам.

Он написал вначале: «Здравствуйте, дорогие мама и папа…» Дальше он продолжил в том смысле, что волноваться за меня не стоит, потому что мне так хорошо, как давно не было, что кормят меня так, как вообще никогда не кормили… То, что я скучаю, дед писать не хотел. Хотя это было единственное, на чём я действительно настаивал. И написал дед то, что я просил, или нет, я до сих пор не знаю, потому что проверить не мог.

Когда дед закончил письмо, вложил его в конверт, написал что-то на нём и объяснил, что сверху – адрес того места, где находятся сейчас мои родители, а внизу – адрес того места, где находимся сейчас мы. Потом дед совершил магическое действие – он вывел цифры индекса. Меня до сих пор удивляет, как по этим точечкам можно аккуратно вывести угловатые цифры.

Следом дед дал мне лизнуть клапан конверта. Он оказался сладковатый. Моя слюна совершила чудо. Конверт заклеился.