Весы Лингамены (СИ)

- Это всё о том же... - проронила Дарима, и некоторое время мы молча взирали на разгорающийся костёр. Внешние звуки затихли, придвинулись шорохи ночного леса; в посвежевшем воздухе зареяли новые ароматы. Едва слышно трещали ветки в огне, да изредка доносился скрип верхушек сосен, раскачиваемых поднявшимся к ночи западным ветерком.

- Я вижу, ты несколько расстроен из-за муравейника, - осторожно заметила Дарима. - Хочу сказать тебе...

- Не беспокойся, - мягко перебил я и присел рядом с подругой. Её милые сердцу восточные черты лица выгодно оттенялись танцевавшим огоньком костра, а глаза блестели отсветом пламени, ожидая продолжения беседы.

- Не беспокойся, Дари, - повторил я и обнял девушку, мы плотнее уселись у огня. - Этот эпизод наглядно показал мне, что человек - вовсе не царь природы. Да, может быть, наша власть над материей и достигла известных пределов... Но мы сидим здесь сейчас как первобытные люди. Без тёплого дома, без машины желаний, без всякой защиты.

Казалось, Дарима тихо светится собственным светом.

- Я сейчас понял, - продолжил я, - что даже все достижения человечества не могут изменить роль человека на Земле. Мы всё равно остаёмся существами, приходящими на Землю в наших хрупких телах. Мы научились лечить все болезни и замедлять старение, но рано или поздно тело прекращает служить нам. Это - неизбежность. Это тот же муравейник. Кроме того, посмотри, - кивком головы я указал на рядом стоящее дерево, - оно запросто может свалиться на нас ночью.

- Конечно, родной мой! - негромко поддержала меня Дарима. - Как и все частички вселенной - малые и большие - мы приходим и уходим, каждый раз меняя форму. И когда настанет мой черёд покинуть этот мир - независимо от того, будет ли это ожидаемо или нет, - произойдёт это в порядке вещей. Всё сущее подчиняется здесь одному и тому же механизму - возникает в пространстве и растворяется в нём же. Нам только нужно не растратить на пустяки имеющийся у нас промежуток времени, который мы обитаем в наших телах в этом мире...

Многое было сказано в этих немногих словах, и для каждого из нас, быть может, гораздо больше, чем прозвучало вслух. И долго ещё после этого сидели мы в тишине, подбрасывая в костерок хворост, и кипятили в настоящем котелке чай, - два маленьких существа в огромном мире, две разумные точки в бескрайней вселенной. И чёрный, бездонный провал неба серебряной кистью расписывал над нами свои удивительные рисунки созвездий. А рядом стояли такие бесполезные сейчас достижения современного мира - машина желаний, гиперзвуковая вимана, бортовые вычислители курса, погоды, наклона земной оси, состава атмосферы и чего только не...

- Минжур, - услышал я своё имя и открыл глаза. Оказалось, я пригрелся у костра и задремал. Дарима всё так же сидела рядом, и головка её покоилась на моём плече. - Минжур, нам надо обязательно посетить нашу прародину, - прошептала она. - Бурятия. Она называлась Бурятия. А сейчас пойдём спать.

Из глубины длинного, петляющего коридора Института Счастья навстречу нам широко улыбаясь, радостно шагал Ритуб Карт. Широкое лицо его с выделяющимся на нём крупным носом окаймляла густая чёрная, под стать волосам, борода, а в уголках глаз залегло множество мелких морщинок, говорящих о том, что человек этот часто пребывает в хорошем настроении. Завершала картину яркая цветастая рубашка навыпуск, широкие, до колен, штаны и туфли на босу ногу. Что ж, вполне соответствующий духу заведения имидж!

Ещё не дойдя нескольких метров до нас, Карт уже раскрыл свои внушительные объятия, способные, казалось, вместить туда сразу троих.

- Минжур! Дарима! - "завсчастьем" весь сиял. При взгляде на него закрадывалась мысль, что это не институт, а фабрика непреходящего счастья, которая по первому же запросу выдаёт каждому желающему сколько ему угодно, просто заходи и бери!

- Да, Ритуб, давненько, давненько не виделись! - приветствовала учёного Дарима, как только он разжал свои Геркулесовы объятия. - Ну, поведай-ка о ваших успехах, а то нам сейчас ох как не хватает хороших новостей.

- Да уж, слышал я про вашего Ящера, - откликнулся Ритуб, и лёгкое облачко пробежало по его лицу.

- Не будем сейчас об этом, друг! - провозгласил я. - Веди же нас в свой храм науки!

Давно мы тут не были. Этажи и лестницы, лабиринты залов и коридоров, комнаты, набитые всевозможными макетами и вычислителями, портреты учёных - обстановка знакомая, но здесь всё это пестрило яркими красками; мозаичные полотна украшали потолок, на стенах виднелось множество детских рисунков, а зеркала в полу преломляли свет всеми цветами радуги. Засмотревшись, я увяз в градациях гиацинта и переливах альмандина.

- Прошу сюда, - вернул меня к действительности Карт, приглашая в один из залов. - Да, собственно, рассказывать особенно нечего. В той или иной мере всё это вам должно быть знакомо по работе в ИКИППСе.

- Но в этом зале явно происходит что-то важное, раз ты привёл нас именно сюда, - высказала предположение Дарима, и уголки её губ чуть дёрнулись, готовые поползти вширь.