Весы Лингамены (СИ)

   - Делать там можно мало чего, выбор невелик. Но даже у этого выбора должна быть причина, - ответил Гелугвий.

   Я посмотрел на Дариму. Губы её в этот момент немного поджались. Она уже не смотрела в окно, казалось, она внимательно слушала, опустив голову.

   - Так что же она, ты не сказал? - повторил я свой вопрос.

   - По последним данным уже несколько дней почти не отходит от окна в своём доме, - медленно ответил Гелугвий. - Вообще никуда не выходит, необычно мало двигается.

   - Так, - задумчиво произнёс Штольц и почесал в затылке. Значит, вся заковырка в том, что сорок девять лет подряд в эти дни она ходила на местный пляж, а теперь только у окна торчит. А если ей просто надоело?

   - Наланда ведь

всё

знает

, - задумчиво проговорил Гелугвий. - Она не станет производить лишних, непонятных нам действий.

   - Как не станет и специально для нас ходить на пляж, - аккуратно парировал коллегу Штольм. - Насколько я знаю, прошлая команда учёных перед заселением

туда

просила её вести себя

внутри

как можно естественно. Так же, как здесь. Но при этом не забывать, что она на важном задании.

   - Какие же связи тогда неизменно оставляют её дома у окна вот уже второй месяц подряд? - задался вопросом Гелугвий.

   - Может быть, сейчас ей хочется больше времени наблюдать за Кхарну, - измыслил вслух Штольм и вдруг, немного изменившись в лице, негромко добавил: - Или что-то ему сообщить...

   - О, этого мы прочитать не можем! Но, ниточки, возможно, у нас всё-таки есть, - вставил я. - До Эксперимента Наланда, как излагают документы, любила проводить летнее время в Зеленом Поясе юга, но в последний год уже активно готовилась к Эксперименту: училась и тренировалась, предпочитая оставаться дома. Если протянуть Нить Непостоянства сквозь годы, то можно увидеть, что и на пляж она...

   - Это у вас такие ниточки из прошлой жизни вне поля, что ли? - прервала меня Дарима, незаметно для всех подошедшая к столу. - Или это уже считается "прошлым воплощением", да?

   - Не всё так плоско, Дари, - улыбнулся уже чуть успокоившийся Гелугвий. - Об её действительных прошлых жизнях мы ничего не знаем. При этом у людей внутри выбор весьма небогатый: ходить или не ходить. Что там ещё можно делать? Быть может, он обусловлен простыми причинами, быть может - и нет. Но нам предстоит это выяснить.

   Дарима чуть вздёрнула недовольный носик:

   - А что же вы, товарищи учёные, не взяли в расчёт тот простой вариант, при котором выбор она свой делает под влиянием

внутренних

причин, совсем не тех, что уже были сотканы в прочное полотно пять десятков лет тому назад здесь,

вовне

.

   Мы все поначалу переглянулись. Это ещё надо было переварить.

   - Ну да, - опомнился первым Штольц. - Так как просчитали мы всё всего лишь на известные 55%, остаётся ещё довольно-таки громадная вариативная дыра, из чего следует...

   - Ох, ну ты скажешь тоже! - засмеялась Дарима. - Ну, хорошо, значит, если вы отводите на эту... дыру 45%, то чего удивительного, что она перестала ходить в поле, или куда там... а вместо этого остаётся у окна? Неужели это не вписывается в те 45%?

   - Дело в том, Дари, - вкрадчиво, но твёрдо отвечал Гелугвий, - что этот процент описывает

всю

жизнь Наланды. За пятьдесят лет

там

, - и он указал пальцем на светящийся экран на столе, - под Колпаком Неймара, не случилось ничего из ряда вон выходящего. Всё можно было просчитать даже без кармосчётных вычислительных машин, буде таковые у нас... ммм... эээ... - учёный запнулся и посмотрел по сторонам. День за окошком уже явно клонился к закату. Голубое небо потихоньку серело, сгущались сумерки. Гелугвий вернулся к мысли и продолжил:

   - В течение всего этого времени боковые ветви алгоритмов неуклонно таяли в коридорах ньютоновской инерции, где, наконец, практически полностью утратив событийную насыщенность, показали негативную возможность возмущения нулевой активности.

   - Ну просто поэтика романтизма! - Дарима от удовольствия даже захлопала в ладоши и закатила глаза к потолку. - Однако, Учение говорит нам о том, что у человека всегда есть выбор. Какой бы вы там негативный процент свободы воли ему ни насчитали.

   - Учение также подразумевает, что у любого действия есть предопределяющая его причина, - дополнил Гелугвий и, наконец, улыбнулся. Уж этого собеседница никак не станет отрицать.

   - Это вне всякого сомнения. Но я уже спрашивала: с чего вы все взяли, что причина эта обязательно

снаружи

?

   Гелугвий растерянно уставился на Дариму. Затем глаза учёного беспокойно забегали по сторонам, будто пытаясь найти точку опоры и зацепиться за что-то, но ни на чём не могли остановиться; губы его беззвучно зашевелились; казалось, он хочет что-то сказать, но словно не может преодолеть некий невидимый барьер.

   Дарима, не скрывая саркастической улыбки, смотрела на Гелугвия. Мы со Штольмом взвешивали происходящее каждый по-своему.

   - А что у нас насчёт изменений

внутри

? - наконец, нашёлся я.

   - Как я уже говорил, - собрался с мыслями Гелугвий, - внутри мы знаем каждое дуновение ветерка за прошедшие пятьдесят лет, поэтому...

   - Вот если б ты ещё знал каждое дуновение