Весы смерти

— Мы с вами облетим позиции противника, — заявил граф. — На соответствующей высоте.

Он подразумевал под этим — вне пределов досягаемости оружейного огня.

— Попозже, — сказал политический представитель таким властным тоном, что граф с достоинством выпрямился и одарил его самым высокомерным взглядом, под которым тот непременно должен бы был дрогнуть.

Однако на него это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

— Я привез срочные предписания генерала Бадолио, которые он отдал лично вам устно.

Ледяное достоинство графа тут же куда-то испарилось.

— В таком случае пойдемте поговорим за стаканчиком вина, — с величайшей любезностью предложил он и, взяв представителя под руку, повел его к своему «роллс-ройсу».

— Генерал сейчас стоит под Амбой Арадам. Там, в горах, противник сконцентрировал большие силы, генерал их обстреливает тяжелой артиллерией и бомбит с воздуха. В соответствующий момент он нанесет решающий удар, и результат не вызывает сомнений.

— Совершенно с вами согласен, — с самым умным видом кивнул граф.

Мысль о сражении, которое состоится на сотни километров севернее, наполняла его искреннейшей гордостью за итальянское оружие.

— В течение следующих десяти дней разбитые армии противника будут пытаться отступить по дороге на Дэссе и соединиться с силами Хайле Селассие у озера Тана, но ущелье Сарди — это кинжал, вонзенный им в сердце. Ваш долг, полагаю, вам ясен.

Граф снова кивнул, но уже без прежнего пыла. Тут дело касалось его непосредственно.

— Я прибыл сюда, чтобы окончательно договориться с эфиопским расом, который поддерживает нас, с будущим императором Эфиопии, с нашим тайным союзником. Необходимо окончательно скоординировать наши планы, чтобы его переход на нашу сторону причинил противнику наибольший ущерб и чтобы при овладении ущельем Сарди и дорогой на Дэссе вы могли бы извлечь максимальную пользу из участия в сражениях его армии.

— А! — издал граф междометие, в котором не звучало, правда, ни согласия, ни протеста.

— Мои люди работают в горах, и они подготовили встречу с будущим императором. На этой встрече мы должны вручить расу оговоренную сумму, чтобы гарантировать его верность данному слову. — На лице представителя появилась гримаса от вращения. — Ну и люди! — Он вздохнул при мыс ли о том, что человек способен продать родину за золото, но, махнув рукой, выкинул ее из головы. Встреча назначена на нынешнюю ночь. Я привез с собой проводника. Условленное место находится примерно в восьмидесяти километрах отсюда. Нам следует выехать на закате, и тогда у нас будет достаточно времени, чтобы до полуночи успеть на место встречи.

— Отлично, — согласился граф. — Необходимый транспорт я вам предоставлю.

Политический представитель поднял руку.

— Дорогой полковник, вам надлежит возглавить делегацию.

— Невозможно. — Не мог же граф так сразу забыть свою новую философию. — Мой долг — быть здесь и готовиться к контрнаступлению.

Кто знает, какие ужасы таятся в ночной пустыне?

— Ваше присутствие — главное условие успеха переговоров. Ваш мундир произведет большое впечатление…

— Видите ли, я плохо себя чувствую после контузии, так что путешествие для меня сейчас несколько обременительно. Я отправлю своего офицера, капитана танкового батальона, форма у него великолепная.

— Нет, — покачал головой синьор Антолино.

— Есть у меня один майор, очень представительный человек.

— Генерал совершенно ясно выразил пожелание, чтобы именно вы возглавили делегацию. Если вы сомневаетесь в моих словах, прикажите радисту связать вас с Асмарой.

Граф вздохнул, открыл рот, закрыл его и с сожалением расстался с твердым решением не покидать лагеря Халди в течение всей кампании.

— Ну что ж, выезжаем на закате.

Граф вовсе не был расположен снова бросаться в опасное предприятие очертя голову. И потому вечером в огненном пламени заката из расположения лагеря выехала колонна, составленная таким образом: два танка СV-3 во главе, затем четыре грузовика с пехотой и еще два танка в арьергарде.

«Роллс-ройс» был зажат в самой середине этой колонны, похожей на бутерброд. Политический представитель сидел рядом с графом, поставив ноги на тяжелый деревянный ящик. Проводник, которого представитель извлек из фюзеляжа «Капрони», оказался тощим, очень черным галла. Один глаз у него был затянут голубоватым бельмом, что придавало ему особенно подлый вид. Его некогда белое шамма совершенно почернело от грязи; от проводника разило, как от козла, недавно сразившегося с хорьком. Граф один раз вдохнул и тут же прижал к носу надушенный платок.

— Скажите ему, пусть едет в первом танке, с капитаном. — И глаза его злобно засверкали. Он повернулся к капитану: — Вы слышали, я сказал — в танке. Рядом с вами.

Фары в пути они не зажигали и медленно тряслись по залитой лунным серебром равнине вдоль нависавших стеной темных гор. На условленном месте их ждал единственный всадник — темная тень в еще более темной тени верблюжьей колючки. Представитель поговорил с ним на амхари и повернулся к графу:

— Рас боится ловушки. Мы должны оставить охрану и дальше идти пешком.