Ветчина бедняков

Загадочный список ее сестры. Последнее сообщение Светы. В этих словах крылось что-то настолько важное, что стоило целой жизни. Света знала ее иронию: действовать – не молиться. Света просила ее действовать. Света знала, что она никогда не была хирургом. Света никогда не была уличной проституткой. Они обе не выносили малиновое варенье. Она в первый раз слышала слово «Алтеево». У них никогда не было родительской дачи. И своей собственной – тоже. А если попробовать так? Помолившись, кто-то знакомится с хирургом на улице и они оба едят малиновое варенье, а потом едут в поселок Алтеево на дачу. Выглядит, как в детской игре. Стоп….. горячий чай выплеснулся на колено, но она даже не заметила ожога! Кажется, вот оно, решение! Оно же очевидно… господи, почему не видела раньше? Схватив ручку, стала лихорадочно писать. Когда листок бумаги был исписан полностью, она уставилась прямо на него, не веря своим глазам! Это было настолько поразительно, что на какое-то мгновение просто потеряла дар речи! Очевидно. Просто и очевидно. Как она могла не догадаться? Найдя разгадку, она смотрела на лист бумаги, а потом спрятала его в карман, сложив очень бережно, как даргоценный пергамент. Потом потянулась к телефону.

Рыжая Соня плакала и смеялась одновременно:

– господи, как я счатлива… Я думала, что ты или уехала, или произошло самое плохое, и ты уже на дне моря! Ты так внезапно исчезла! Что с тобой? Что произошло или происходит? Ты где?

– там, где и должна быть – в Южногорске. Со мной все в порядке. Расскажу при встрече! А пока – мне нужна твоя помощь. Где находится история болезни и смерти Сережи Анкина?

– Что – о – о??!!

– Сережи Анкина!

– В архиве.

– ты можешь взять завтра утром?

– конечно!

– Так вот: я хочу, чтобы утром, как только придешь на работу, ты взяла эти документы из архива, а я приеду и прочитаю всю папку в твоем кабинете! Ты можешь это сделать?

– Без проблем! Ты что-то нашла?

– Кое-что. Скажи, Сережа Анкин точно говорил о клоуне?

– Точно! Я запомню это, наверное, до конца жизни! Страшные слова: «клоун плохой». Они так важны?

– Очень! Я позвонила тебе потому, что Сережа Анкин не единственный, кто говорил о клоуне, понимаешь?

– Честно говоря, нет. Ты знаешь, кто этот клоун и о чем речь?

– Кажется, знаю. Я приеду утром, пораньше. Никому не говори о моем звонке!

– Само собой разумеется. Но я…

– до завтра.

Положив трубку, она вздохнула с облегчением. Второе дело сделано. Если так пойдет и дальше… Потом она отправилась рыться в шкафу. Где-то в глубине ящиков у Светы хранилась большая карта города и области. Особенно – области.

Глава 38.

Все это было похоже на удары бетоной плитой по ее больной голове. Глупо, конечно, просыпаться от истерических воплей за окном и думать при этом, что тебя убили. Все смешалось в сплошную дьявольскую какафонию: удары тяжести обо что-то (землю? Дом? Ее голову?), вопли, мат, хлопанье дверей и снова, над всем этим – бассовитые мужские речитативы и истерически пульсирующие, надсадные женские вопли. Вытянувшись в стурну и натянув одеяло на голову, она забыла, на каком свете находится и (уж конечно) забыла о том, кто она есть. Вырывать именно так из сна было очень жестоко, и в первые секунды своего возвращения в реальность она все не могла смириться с этой жестокостью, а, значит, вовремя прийти в себя. Потом под одеялом стало слишком душно, и она немного ослабила хватку. А комнату прорезал невесомый луч рассвета и не понятным осталось то, чем он все-таки был: первым вестником утра или настоящим солнечным лучом. Тяжело вздохнув (разумеется, вопли продолжались) она села в постели и чуть прикрыла ладонью глаза. Мысли текли плавно, как масло. И были более прозрачными, чем накануне.

Квартира Светы в первых лучах утреннего света вывглядела не плохо, даже уютно. А самым главным было то, что она дожила до рассвета. Все-таки – дожила. Она была живой. И жизнь заставила ее проснуться, и не только потому, что под ее окном бурно выясняли отношения какие-то пьяные грузчики (или трезвые дворники). А потому, что ей очень хотелось жить.

Опустив руки (глаза теперь решительно смотрели на свет) она прислушивалась к разговору. Мат, грубая ругань, информация о близких росдтвенников оппонентов и полное отсутствие самого предмета спора. Изредка в ругань вмешивалась какая-то женищна и начинала вопить о том, что кто-то из ругавшихся мужчин давно и со всеми последствиями сидит у нее на голове. И так продолжалось все время, словно по какому-то замкнутому кругу. Спрыгнув с постели, она отдернула занавеску.