Ветчина бедняков

«Пешком» было сказано слишком мягко! Она чуть не сломала ноги на разбитой дороге, чуть не свалилась в канаву, ударилась о доски, запачкалась известкой…

– Здесь стройка! – Катя не снижала шаг, уверенно лавируя среди ухабов на высоченных каблуках, – придется потерпеть. Мы идем к теплотрассе. Там, в люке, их дом.

Наконец они остановились между разбитой дорогой и каким-то переулком, Катя присела на корточки и постучала рукой о крышку огромного люка. Вскоре (к огромному ее удивлению) послышался ответный шум. Крышка приоткрылась, пропустив на свет курчавую темноволосую голову.

– О, привет, ты….! – изрекло существо.

Дальше они заговорили быстро – быстро на каком-то непонятном, незнакомом ей языке, из которого она улавливала отдельные слова. Наконец Катя обернулась:

– Их здесь нет! Они переехали. Здесь теперь живут другие.

Крышка люка захлопнулась. Катя понялась на ноги и отрыхнула юбку.

– Пошли! Мне дали адрес!

– Разве здесь кто-то живет? Разве тут… можно жить?!

– Вы с луны упали? Люк теплотрассы – самое лучшее место для жилья! Моих, между прочим, выселили за долги! Придурки, сказали бы мне! Я бы дала денег.

– И сколько их там живет?

– Вроде семеро. Три пацана, четыре девчонки. Да не смотрите такими глазами! Им там лучше, чем в приюте! Внутри тепло, все оббито войлоком, можно устроить постели. Трубы водяные текут – горячая и холодная вода, душ каждый день. И не тесно – пространство большое. Хотя они ведь маленькие, в любом поместятся. А чтоб менты местные не гоняли, нужно заплатить. Тогда не тронут.

– где же они берут деньги?

– Воруют. Попрошайничают. Девчонки на панели. На рынках еще работают – деньги вытаскивают. Они хорошо зарабатывают, можете не сомневаться!

– И долго продолжается такая жизнь?

– пока другой угол не найдут!

Во второй раз ей удалось пройти стройку почти без потерь.

– куда мы сейчас идем?

– Мне дали другой адрес. Они живут в противоположном районе, в будке из – под грузовика. Вернее, в старом грузовике, от которого осталась только будка.

Они снова уселисьв такси, и в этот раз оказались в чистеньком, благополучном районе среди частных домов. Домики были кирпичные, в основном – одноэтажные, окруженные небольшими садиками, и имели бедный вид. Видно было, что они попали явно не в район роскоши, а в обычное место, где жили обычные люди. Фургон от грузовика виднелся в конце тупика. Когда они подошли ближе, стало понятно, что одним боком фургон упирается в заброшенный участок, поросший бурьяном, а другим стоит прямо на дороге. Впрочем, по этой дороге никто не ездил. Когда они подошли совсем близко, в нос ударила неприятная вонь…. Прямо за фургоном, на бурьяне, виднелась огромная куча дерьма…. Катя уверенно постучала в низенькую дверцу. Дверцы распахнулись.

Глава 37.

Рыжее лохтамое существо в рванных джинсах, с подбитыми глазом, распахнуло дверцу фургона ударом ноги. В первую секунду она приняла существо за мальчишку, отчаянного, возможно, живущего за счет драк (все руки существа были покрыты угрожающего вида татуировками), но очень скоро поняла, что ошиблась. Перед нею стояла девчонка. Обыкновенная. Только в татуировках и с подбитым глазом. По фигуре ей можно было дать лет 15, по лицу – все 40. Когда заглянула в это лицо, испугалась. Ей вдруг показалось, что девчонка намного ее старше, старше и опытней, и по сравнению с этим опытом меркнут все ее дипломы, звания и медицинские достижения.

– Ты кого привела? – голос девчонки был хриплым. От сигарет, и она обращалась только к Кате, смотрела так, словно рядом со знакомой Катей никого не было. И это ощущение, что девчонка умеет смотреть сквозь человека, пугало тоже (в свою очередь).

– Я тебе, кажется, говорила… – начала угрожающе, не дожидаясь ответа на свой вопрос, но Катя перебила ее:

– она – работа. Деньги.

– Что ей нужно?

– Поговорить!

Девчонка сплюнула сквозь зубы на измятую траву. Этот циничный плевок был не детским и не женским.

– Если она, падла, с деньгами, это не значит, что я ей башку ломом не пробью! Даде скорее пробью, падле!

Вздохнув, Катя взяла девчонку под локоть и увела в сторону на два шага. Донеслись обырвки разговора. Снова – тарабарщина на непонятном языке (из всех услышанных слов не могла разобрать ни одно). Перебранка длилась долго, минут десять. Она успела устать, уловить взглядом тень соседки, метнувшуюся из – под какой-то калитки. Силуэт машины, проехавшей мимо уличного тупика по другую сторону дороги и полное безмолвие домика, вернее, фургона. Наконец они подошли. Девчонка остановилась напротив, и лицо ее было еще более мрачным.

– она сказала мне правду? В глаза смотреть!

– Я же не знаю, что она тебе сказала!

– ты ищешь этих двух? – девчонка протягивала ей снимок Стасиков (это была вырезка из газеты, которую перед выходом она отдала Кате), – Это правда?

– Правда.

– Я ничего не знаю о них!

– ты знаешь про исчезновения.

– никаких исчезновений нет! Жить здесь или нет – личное дело каждого!

– Возможно, но…

– Ладно, заткнись. Это не разговор для улицы. Нужно войти в дом.