Ветчина бедняков

Она нерешительно сделала шаг назад. Что же делать? Что же теперь делать? Ведь это бессмысленно – бороться против целого мира! Против целого моря хаоса, беспредела, в котором властвует такой вот шик! Супербэби… афиша трепетала на ветру – жалкая, как клочок мусора. Ей вдруг захотелось вцепиться ногтями в это стекло, разбить его. А потом умереть! Умереть от этого невыносимого отчаяния, от этой чудовищной лжи и боли! Что может сделать одна, совсем одна против всех, против страшного кровавого молоха алчности, денег, приносящего на свой алтарь маленькие безгласные жертвы. Маленькие нуждаются в защите. Какие жестокие, избитые слова! Кому, как ни ей, знать, в какой именно защите нуждаются эти дети! Как тяжело бесправному маленькому существу уберечься от когтей этого молоха, опаляющего детскую нежную кожу своим зловонным дыханием. Что может сделать она одна против этой толпы злых существ, с карманами, набитыми долларами, хамством, наглыми мордами бандитов, считающих, что им позволено все? В том числе – пожирать детские кости открытием таких клубов. Не напоминает ли этот неравный двубой схватку смешного рыцаря с ветряными мельницами? Что может сделать она одна против целого мира? Ответ пришел из глубины ее, из темноты, из кровавых ошметок, в которые превратилась ее душа, из воспаленной раны, которой покрылась корка ее мозга… Найти Стасиков! Вытащить их из этой бездны! Сделать все и спасти! Это реально, и это единственное, что она может. Найти Стасиков! Во что бы то ни стало! Сосредоточившись на этой мысли (сформулировав ее вслух, она словно глотнула свежего воздуха, словно начала новую жизнь), она не обратила внимание на какую-то иномарку, забрызгавшую ее костюм грязью. Какое значение имеют пятна грязи! Все это – просто чушь по сравнению со всем остальным!

Машина скрылась за поворотом. Дождь усилился. Бригадные вошли в клуб. Она нервно передернула плечами и пошла по направлению к автобусной остановке на выходе из переулка. Было начало третьего ночи. Разумеется, автобусы в это время не ходят. Она надеялась остановить машину, в крайнем случае, заказать по мобильнику такси. Ее шаги четко печатались под сводами переулка.

Дальше все произошло очень быстро. Так быстро, что напоминало ускоренную перемотку видеопленки. Она прошла несколько шагов, как вдруг шум за спиной (на который вначале не обратила внимания) превратился в отраженные фары на чьем-то оконном стекле. В переулке мчалась машина – на огромной скорости, темная, как металлический гроб. Машина мчалась прямо на нее по тротуару. Подсознательное шестое чувство (которое есть у каждого человека в момент беды) высветило ярким сигнальным огнем то, что эта машина собирается сделать. Машина намеренна ее сбить! Вернее (ей подумалось, что получилось достаточно глупое высказывание) кто-то пытается сбить ее машиной. Темный корпус надвигающегося монстра отрезал возможность прижаться к стенке дома или спрятаться в подъезде (вернее, никакого подъезда там не было). Переулок был ровный, прямой, без деревьев. Спрятаться в нем было негде. Она побежала вперед, отчаянно размахивая руками, даже попыталась кричать, но вместо крика вырвался ком воздуха, больно оцарапав ее горло. Дальше – все произошло так же быстро. Машина почти прикоснулась к ней, когда какая-то неизвестная сила подняла ее над землей и со всего размаху бросила в огромную лужу, воняющую болотной тиной. Она упала лицом вниз, подняв фонтан грязи, что-то зловонное, осклизлое, тошнотворное прикоснулось к щеке. Сила, в которой опознала две неизвестные мужские руки, снова подняла ее верх, а к ее лицу сильно прижали (просто вдавили) какой-то мягкий предмет со сладковатым запахом (в котором признала запах хлороформа). Все закружилось, завертелось и умчалось в черную бездну. Сплошную черную бездну, накрывшую своей непроницаемой густой пеленой.