Ветер Безлюдья (СИ)

— Мы разговорились, ты попросила помочь в поисках, а я ответила, что выйти не могу, и… так и познакомились. Ты по возрасту младше, года на два-три, рыжая, в веснушках, с огромными карими глазищами, открытая-открытая! Я тебе пожаловалась, что на улице лето, а я дома, и даже солнышко ко мне не доходило, потому что тень от деревьев густая. Знаешь, что ты сделала? Умчалась куда-то, потом прибежала с большим букетом желтых гербер. «Солнце и лето будут ближе, хоть ненадолго!» — Я так точно знаю, потому что меня это воспоминание в коридоре шибануло. Вот если тебя из настоящего времени вынуть и, как есть, переместить в момент прошлого — так, чтобы запах цветущих лип почувствовать, щекотку божьей коровки на коленке, влажные стебли цветов и твою маленькую нагретую от солнца ладошку. Все до пылинок вспомнила! И дальше ты… — тут Наталья указала на меня пальцем для выразительности, и в голосе послышалась сиплая нотка, — ты сказала, что завтра придешь за мной, и мы пойдем искать его вместе. Это чувство ожидания сказки было таким острым! Все вот так поменялось, — Наталья изобразила изящное движение руками, — перевернулось.

— Я пришла?

— Конечно. Но я не помню. Это было лишь несколько минут оттуда, и ничего больше. Не понимаю, почему так? Когда думала, сделала открытие — я все то лето не помню. И фотографий нет. Ничего нет. Один осадок от огромного счастья, чудес, дружбы… вот в облако входишь, и ощущаешь его. Не потрогать, не увидеть, никаких конкретных очертаний. Но есть оно, что тебя окутывало, окружало, парение, свобода. Я — настоящая вспомнила вдруг, каково это быть я — настоящей. Силы вернулись!

Омлет был готов и украшен грибным соусом, тертым сыром, свежими помидорами и зеленью. И чашка кофе.

В голове крутились фразы, которые ей нужно сказать — про всю нашу компанию, про Андрея и Тимура, про маленького потерявшегося Илью, про якобы убийство и клинику, в которую наши родители нас засунули. Как еще объяснить тотальное беспамятство у всех. Но я не могла выговорить ни слова. Чувствовала, что неправильно будет, не сегодня и не так нужно все объяснять…

— И что за кот? — Спросила вслух, больше озадачивая себя, чем спрашивая Наталью.

— Бусик. Серый Серебрусик, коротко — Бусик.

— Впервые слышу.

— Эльса, — ее голос вдруг вместо энергии стал излучать робость, — а кто это был в коридоре?

— Это следователь Андерес Черкес. Он ведет расследование, я свидетель, и до сих пор приходится уточнять всякие детали. А что?

— Я все эти дни живу в другом мире. Нет, не так… смотрю другими глазами, земля как будто в метре от ног, в солнечном сплетении реальное солнце. Понимаешь мое состояние?

Кивнула, и увидела, как Наталья зажмуривается, прикладывает ладони к своему плоскому животу и шепчет:

— Я только взглянула в его лицо, как вдруг там — они… Эльса, я уже тетка, я не девочка, у меня взрослая дочь, я верю в людской цинизм и знаю все о физиологии тела. А в животе — бабочки…

* * *

И наушники не сработали.

Наталья сказала, что на два, или больше, месяца уезжает в столицу, будет проходить подготовительные курсы на медицинский, чтобы летом поступить и начать обучение новой специальности. Никогда не поздно. За собаками присмотрит дочка. За дочкой присмотрит бывший муж.

Пока Наталья мешала ягоды со сливками на десерт и рассказывала о своих планах, я улучила момент, чтобы включить персоник и вставить в ухо наушник. Тишина. Была уверенность, что других я еще услышу — исчезла она, первая «потеряшка», женщина из метро. А теперь настоящая подруга Наталья, к которой всегда можно будет зайти по-соседски, да и вообще… поделиться мыслями и чувствами.

Новая жизнь?

У певицы был чарующий голос. Иностранная песня не отвлекала на смысл, один только голос, глубокая, до самого сердца, музыка и погружение в эту глубину.

Не настраивая никаких оповещений — нет станции, на которой необходимо выйти, — я каталась на кольцевой ветке в метро, в последнем вагоне и грезила. Чувств и мыслей оказалось так много, так все крутилось вокруг меня и во мне, что я сбежала днем из опустевшей квартиры. Здесь было ощущение движения в пространстве, мир за закрытыми веками был нереальным, музыка играла с эмоциями а воображение разворачивало передо мной сказку.

Когда я создавала для людей ролики, я стремилась именно к этому — вызвать в человеке ощущение реальности мечты, осязаемости прошлого, присутствия ушедших, но близких людей. Чтобы сердце захолонуло, и в небо унесся болезненный и счастливый крик от прикосновения к этому. Заказчик, как Пигмалион, ваяет пожеланиями свою Галатею. А я, как бог, даю этому жизнь. У меня было нескромное чувство творца… но, кто его познал, тот бы меня понял!