Ветер Безлюдья

— Нет. Тетю Мари считал мамой. Но когда нас стали выпускать на континент… с совершеннолетия нас нарочно заставляли осваивать минимум знаний о мире вне Дворов, чтобы всегда, в случае чего, добираться обратно и не попасть в переделку. Он стал говорить, что есть места — знакомые ему. Он будто бывал в старом Сиверске раньше… и Мари пришлось рассказать все. Одно дело — не говорить нарочно, другое — солгать на прямой вопрос «что со мной?». С тех пор Илью как подменили. Он все больше и больше пропадал. Все меньше общался с нами. Меня, как друга, подбивал на походы и поиски своего прошлого там… в смысле здесь. Разрывался от вины перед приемной матерью, но как только она дала ему свое прощение и благословение, он ушел насовсем. Я не думал, что он умер. Никто не думал. И сейчас все уверенны, что он изменился, выбрал другую жизнь, и Дворы не пускают изгоя обратно.

— Виктор, мне нужно к карте… если я снова назову его, или спрошу…

— Эльса, услышь меня — Дворы не пускают изгоев обратно. А ты тоже выбрала другую жизнь, ты к нам больше физически не попадешь.

— Ты попадешь. Помоги!

— Нет. С картой играть опасно — неизвестно, к каким последствиям приведут лишние вопросы.

— Что же мне делать?

— Ищи своими методами, — он щелкнул пальцем по моему браслету, — вы оба в вашем мире. И ты тут, как рыба в воде.

О чем еще говорить и что спрашивать? Виктор вдруг погладил меня по щеке пальцами и вздохнул:

— Передам своим привет, скажу, что видел тебя и ты тоже скучаешь.

— Это правда.

— Может быть еще увидимся, если захлопнется дверь и судьба снова сведет в подземке.

И Виктор исчез в дверях поезда на трущобы. Я стала ждать своего — домой. А подняв руку, чтобы снова достать наушники, вспомнила про сообщение.

«Милая барышня, нам нужно встретиться и поговорить открыто, без посторонних. С глазу на глаз. Столько противоречий. Вы одна или вы с кем-то? Быть может, вы невольны в своих поступках? Сейчас мне кажется, что наш прошлый разговор был истолкован превратно. Елиссарио».

Про свое имя он не забыл, а ко мне и не обратился. Даже вежливого «Здравствуйте» не написал. Я нахмурилась, мысленно соглашаясь — я не поняла его тогда, не понимаю и сейчас. И зачем же он пишет? Он богат, насколько мама просветила, так что женщин у него должно быть в избытке, на любой вкус… Если он всерьез клонит в сторону отношений или голого интима, то подано это странно. Я сомневалась. Но, с другой стороны, у меня не было опыта таких «приставаний», вдруг подобная белиберда в порядке вещей и я ее не понимаю только потому, что отстала от жизни?

«Нам не о чем говорить. Противоречий нет. Я «с кем-то», и не нужно меня преследовать» — отправила, надеясь, что такой ответ избавит от дальнейшего общения. Но Елисей написал неприятное: «Я буду вас преследовать, Эльса. Трудно поверить, что я вам не нужен, но вы мне нужны — и очень».

— Фу… и кому нажаловаться на поклонника? Старшему брату?

А я обещала Андрею, что проведу его во Двор. Виктор сказал, что теперь это невозможно, только интуиция упорно говорила другое — смогу. Никакой я не изгой, ничего плохого или преступного не совершала, чтобы так почернеть сердцем. Это он так считает, и глупо не попытаться пройти через арку, подъезд или подвал снова. Увидеть следователя — есть и еще повод — рассказать то, что узнала про Илью. Заодно и проводит меня до тетиного дома, я оставлю Карине ключи от квартиры, а потом и до ближайшего почтового ящика — отправлю ей же письмо.

«Андрей, привет. Завтра сможешь меня проводить по делам в трущобах? Если да, то во сколько? Ветровку тебе верну, и есть новости.»

Ответ пришел сразу: «Привет. В шесть буду свободен. Где?»

Новости

Андрей ждал меня на станции. Я заметила, что он следил глазами за окружением, и мы не говорили, пока не выбрались наверх и не ушли от границы вглубь квартала.

— Мало ли, что они знают о тебе, кроме твоей внешности. Я не подумал раньше, но лучше тебя провожать от порога до порога.

— Абсурд. Знали бы адреса — мой или теткин, куда я ездила, то уже объявились. Да и там многолюдно, — кивнула я в сторону метро.

— Разберемся. Какие новости?

Сперва поделилась, что хочу вывести Карину на разговор. Потом уже выложила все, что мне рассказал об Илье Виктор.

— Так он вырос там? — Андрей даже остановился от волнения и со значением произнес «там». — Он помнил и назвал свое имя и фамилию, но без чипа и персоника ему здесь информации о семье никак было не найти. С другой стороны он мог попросить любого из трущобных стариков зайти в сеть. Мои данные есть в реестре служащих. Черкес — фамилия редкая.

— Я так и поняла, что он ушел из Дворов ради поиска правды. Найдем, — спросим, почему он не сделал этого.

— И почему переметнулся к колодезным? Почему скрывается даже от Карины. Они друзья, так ведь?

Он ответа не ждал, задумался, не делая дальше шагов. Я не стала ни мешать, ни торопить. Оглянулась по сторонам.

Трущобы казались тихими и спокойными. Вдалеке на бывшей спортивной площадке, на одном ряду уцелевших сидений для зрителей, сидели пожилая и молодая женщины. Ребенок — рядом с планшетом.