Ветер Безлюдья

Двор был полон людей. Здесь было столько, что я ахнула — не собрались ли сразу и все? О причинах догадываться не нужно — открытые ходы, Набережная и новые пришлые люди. Об этом шумели разговоры.

— Пойдем краем. Нам нужно вон туда, к выходу в другой Двор.

— Типография наверняка закрыта.

— Замок можно взломать.

— Нет, — я возразила обоим, — там такие массивные двери и замок из древних — старый и тяжелый.

— У кого ключи?

Действительно, дедушка Паша мог быть здесь же, и его нужно было найти и как-то уговорить открыть нам доступ к карте. Начав выискивать глазами, я натыкалась на знакомых, на полузнакомых людей, но нужного не было. И вдруг среди прочих голов мелькнули знакомые темные вихры.

— Виктор! — Он меня не услышал, стоял далеко. Обернувшись к своим, попросила: — Подождите меня, я сейчас.

Добравшись до него, тронула за руку:

— Витя, здравствуй.

— Эльса? Что ты тут делаешь?.. Эльса, это ты все натворила?

В голосе одна обреченность, а ярости или ненависти не было. Перемены пришли в их жизнь, и за многие годы тихого течения все привыкли к порядку, а тут…

— Витя, мне нужна твоя помощь. Мне нужно к карте!

— Зачем? Ты решила окончательно открыть нас всем, и уничтожить этим?

— Нет…

— Кто привел жильцов на Набережную? Откуда взялись два дома на Пекарском и Библиотечном? — Тут взгляд упал мне за спину, и его лицо исказилось. — Чужим не рады.

— Чужим сюда не попасть, ты сам мне об этом говорил. Да, я виновник этого хаоса, но перемены приведут к лучшему. Я знаю, как найти Колодцы. Я знаю, как их обезвредить и закрыть, но мне нужно к карте. Больше в трущобах о них никто и не вспомнит. Виктор, помоги, там же люди… Здесь райские островки, здесь нет зла, и ты можешь сделать так, чтобы и там, на континенте, его сделалось меньше. Виктор, я знаю тебя, ты не будешь стоять, сложа руки, когда другие в беде.

Непривычно было стоять среди людей и слышать их всех разом. Потому что говорили и те, кто горячо обсуждал что-то узким кружком, и те, кто хотел докричаться до оратора или до своего соседа, споря о чем-то и предлагая свои верные решения проблемы. Я почувствовала жизнь и энергию толпы, звуки в пространстве, эмоции, наэлектризованность. Разволновалась сама так, словно попала в море, не умея толком плавать. Стало потряхивать, — и не только от того, во что сейчас окунулась, но и давало о себе знать напряжение офисного разговора. Я и не подмечала всю дорогу, как меня держала эта струна борьбы.

— Виктор! — С мольбой попыталась я докричаться до него самого, не скрывая настоящего раскаянья. — Я перед тобой очень виновата. И перед Викторией Августовной, и перед Ефим Фимычем. Я обещаю тебе, что никогда больше не переступлю границы во Дворы, только помоги мне сейчас.

— Не нужно давать таких обещаний.

Он молчал, смотрел мне в глаза, потом как-то обреченно взглянул на моих спутников. Андрей и Гранид стояли далеко, но Виктор все равно безошибочно понял, что я с ними, а они — не просто двое пришлых из ниоткуда.

— Кто эти люди?

— Друзья.

— Нюф с тобой, я правильно понимаю? С ним все нормально?

— Да. Он пока со мной, но не знаю — вернется ли? Пес бережет нас всех в трущобах.

Виктор слабо улыбнулся, приподнял руку, но никакого лишнего жеста в мою сторону сам себе не позволил. Качнулся чуть на носках, опустил голову:

— За Илью спасибо. Его мать и не надеялась уже… он, кстати, тоже здесь где-то, я его видел. С подругой своей…

— Вить…

— Нюф, предатель. Но если он рядом с тобой вьется, не верить твоим словам нельзя. Я помогу. Жди в стороне, я сам найду дедушку Пашу и попрошу ключ для себя, чтобы не объяснять лишнего. А еще лучше — уходите к колоннаде и не мозольте глаза, вы тут слишком заметны.

Я послушалась. А на полпути обратно заметила и Карину, которая пробиралась параллельным курсом к Андрею и Граниду. Махнула мне рукой, дав понять, что и меня она видит.

— Надо поговорить!

Витя упомянул, что оба здесь — как и Илью я увидела дальше, потому что он повернул голову от толпы в нашу сторону. Да и высокий рост его выделял. Он с Кариной не пошел, остался на месте с кем-то.

— Привет, кампания… давайте заныкаемся, а то шуму много.

— Расскажи подробнее, что тут делается? — Спросила я ее, кивнув своим, что с ключом вопрос решается. — На проходах теперь дежурные?

— А толку?

Продолжили мы разговор тогда, когда ушли в укрытие под колонны.

— Тут взбаламучены все, но нас, новеньких не гонят. На Набережную прямо паломники приходили посмотреть… Эльса, тут такое дело… Я не могу всех своих бросить. Ладно, у кого еще родня из мегаполиса приезжает, хоть и редко, а Матрена, ну, тетя Мотя на инвалидке, она даже без сбережений. Только подруга, такая же трущобная помогала с едой, и то свои последние тратила из накопленного. Короче… Мы как ключи в почтовых ящиках находить стали, так с Ильей ее в соседи перевезли, ты не против?

Я уставилась на нее с удивлением:

— А с чего ты у меня разрешения спрашиваешь?

— Не знаю. Не ловко как-то… местные не рады, а я обочников тащу. Если квартиры пустуют, почему нет, а?