Ветер Безлюдья

Он положил на кровать конверт со старой маркой. Я кивнула:

— Как там они? И как Дворы?

— Мельком забегал, мало знаю. Брат мне помогает, с обочниками на подхвате. Карина своими подопечными занимается, и думает, как продукты и вещи удобнее собирать и переносить туда.

И я спохватилась о деньгах. Даже попадая в разряд «жертв преступлений», государство не раскошеливалось на бесплатное оказание помощи. Экстренное, да, но мне понадобилась реабилитация. Вещество «орхидеи» не успело нарушить работу мозга, к счастью, но на сердце двойная доза сказалась. Обратимо. Покой, лекарства, еще потом месяц пить курс, и буду как новенькая. Пара треснутых ребер и губа, которую я разбила о свои же зубы, — заживут. Темные синюшные пятна под глазами от ушибленного носа уже рассасываются. Не сильный урон, но все же…

— А мое лечение дорого вышло?

— С этим у нас прямо война была, — внезапно со смехом выдал Андрей, — все рвались тебя спасать и вложиться, помочь. Споры были жаркие, но твоих родителей мы уговорили подвинуться, не одни они у тебя близкие, правда же?

— Разорила?

— Не разорила, сестренка. А на всех поделенное так и совсем мало, но зато по-честному и споров больше нет. Даже Гранид стерпел равноправие, хоть и скрипел зубами… — Сигнал сообщения прервал его, и Андрей поднялся с места: — Пора бежать. С персоником веселее валяться, время пролетит. Если срочного ничего не будет, то увидимся на выписке.

— Хорошо. Рада была тебя увидеть.

— Вза-им-но, — протянул тот, и на прощание не только пожал мне пальцы, но и чмокнул в лоб, — а это Ната просила передать лично.

Развлечь себя музыкой, чтением, роликами из сети — не выходило. Персоник отправился на тумбу, и я ждала от него одного — сообщения от Гранида. Писали родители, даже Лола один раз позвонила, пожелав здоровья. После шести прилетели весточки от Натальи с Тимуром. Карина в коротком письме рассказала, как весь Почтовый в трауре по Погибшему Нюфу, и лишь одно утешает — зверь умер героем. Он прознал и вынюхал грабеж клиники, тем спас многих людей, кто бы стал жертвой из-за «гербария». Она не обмолвилась о Викторе — что с ним, бедолагой? Столько несчастий и обрушений на него навалилось, что я не знала — как искуплять такую вину?

Насовсем

День за днем, после обязательных утренних процедур я возвращалась в плату в надежде, что увижу на персонике пропущенный звонок или сообщение. Они иногда были — но не от Гранида. Все пять дней я не могла думать ни о чем, кроме того — где он, что с ним, и что то важное, из-за чего он до сих пор не пришел меня повидать? Ни разу!

Даже когда наступило последнее утро в больнице, когда я прошла итоговое тестовое обследование, собралась, переоделась, и выжидала время до полудня — выписки, радостно мне не было. Погода, как знала, собиралась с дождиком — в настроение захолодив воздух и затянув все тучами.

Мама накануне принесла мне вещи для выписки. Накупила нового, яркого, и мне понравился ее выбор. Кажется, впервые она прислушалась к моим предпочтениям, и теперь я сидела на застеленной койке в джинсовом голубом платье из тонкой ткани, болтала ногами в джинсовых же кедах. Все было удобным, и не хватало лишь рюкзака.

Персоник предательски молчал, показывая на развернутом экране время, значок сети и ничего больше. Я знала, что меня заберут — Андрей приедет на служебной, что будет большой сбор у Тамерлана, только его квартира вместит компанию, и даже родителей сразу туда отправили, там мама и Ната уже занимаются готовкой. Мама вчера же обмолвилась с легким удивлением, что у меня очень хорошие друзья, и все такие отзывчивые, и что их, оказывается, так много!

Улыбнувшись этому воспоминанию, смотрела и смотрела, как меняются цифры, отсчитывая минуты. И ничего. Как за все эти дни — ничего.

— Привет, Лисенок.

Гранид задержался на пороге на миг, а потом зашел и прикрыл дверь обратно. Я так растерялась от его внезапного появления, что заморгала и не сразу ответила:

— Привет.

Потерялся где-то возмущенный вопрос «Куда ты пропал?!». Но он его и так подразумевал, поэтому сказал:

— На последний день, но успел же?

Как-то все и сразу мне увиделось в Граниде с подсказкой, что он на самом деле торопился. Из под ветровки выглядывала чистая, но замятая рубашка, на шее пара порезов от свежего спешного бритья, волосы еще влажные, — не просохли толком. Где бы его ни мотало, он за прошедшие дни схуднул, обветрился, черты, и так не мягкие, стали еще жестче. Его серо-зеленые глаза осмотрели меня с тем же вниманием.

— Оклемалась?

— Да.

— Тебя трогать-то можно? Нигде ничего не хрустнет, не сломается?

— Нет, — я встала с кровати, делая к нему шаг, и похлопала себя по боку, — медицинский корсет еще из-за ребер носить нужно, а так вся целая.

Гранид меня обнял, но все равно настолько аккуратно и осторожно, что и не почувствовала даже. Тронул за плечи, коротко поцеловал в щеку и в висок, выдохнул с облегчением:

— Умница, Ромашка.

— Злился на меня? Что влезла, что Зверя не смогла…

— Нет. Не думай даже. Жалко пса… но случилось то, что случилось.