Ветер чужого мира

– Если ты думаешь о контейнере, в котором мог бы поместиться пассажир, то нет – для этого она маловата. Это просто цилиндр длиной не более трех футов. Сделан из чего-то вроде металла. С обоих концов имеется нечто вроде решеток, но ни следа какого-либо механизма. Словом, по виду она совершенно не похожа на представления о машинах времени, но по результатам деятельности именно таковой и является. Во-первых, объекты то появляются, то исчезают. Во-вторых, миражи. Мы зовем их так из-за отсутствия в нашем языке более подходящего определения. Например, пагода, которая на самом деле рухнула, мелькает то там, то тут. Ходят какие-то люди, какие-то чужаки. Появятся, а потом исчезают. Возникают некие призрачные структуры, частью пребывающие в настоящем, а частью вроде бы в будущем. Должно быть, в будущем, потому что в прошлом ничего подобного здесь не было. Взять хотя бы лодку на пруду. На здешнем прудике никогда не было лодок, он для этого слишком мал. Если помните, это просто лужа.

– Вы приняли меры, чтобы никто не слонялся в поле действия машины?

– Поставили вокруг забор. Обычно кто-нибудь за ним присматривает, чтобы отгонять прочь приблудных посетителей. Завтра после завтрака первым делом сходим поглядеть на нее.

– А почему не сейчас? – поинтересовался Леонард.

– Нет смысла. Мы почти ничего не увидим – там темно. Однако если желаете…

Леонард отмахнулся.

– Да нет, завтра вполне сойдет.

– Быть может, вы ломаете голову еще над одним вопросом, – добавил Старик Пратер, – как она туда попала. Я уже говорил, что ее нашел садовник. Сначала он заявил, что она упала, потом поправился и сказал, что прибыла. Поправка была не вполне корректной: есть доказательства того, что машина упала – в березовой рощице некоторые ветки поломаны. Это может служить свидетельством движения цилиндра среди крон деревьев.

– Вы сказали «упала», – подчеркнула Мэри. – Упала откуда?

– Толком не знаем, но есть определенные гипотезы на сей счет. Несколько ночей назад к западу отсюда что-то случилось. Сообщали, что в холмах рухнул самолет. Как вы, может быть, помните, это дикая пересеченная местность. Несколько человек видели, как он упал, были высланы поисковые группы, но штука в том, что никакого самолета не было! В выпуске новостей сообщалось, что наблюдатели могли счесть самолетом падающий метеорит. Совершенно очевидно, что кто-то вмешался и замял это дело. Я сделал несколько аккуратных запросов своим вашингтонским друзьям, и по всему выходит, что упал космический корабль. Не из наших – наши все наперечет. Предположение заключается в том, что это мог быть инопланетный корабль.

– А вы решили, что машина времени свалилась с чужого космического корабля, – подытожил Леонард. – Он сломался и…

– Но зачем инопланетному кораблю машина времени? – спросила Мэри.

– Это не машина времени, – вмешался я. – Это двигатель. Двигатель, использующий время как источник энергии.

3

Я закрывал глаза и пытался задремать, но они открывались сами собой, и я просто глазел в потолок, а вернее, в темный прямоугольник на месте потолка.

«Надо же, – думал я, – двигатель! Время в качестве топлива. Боже мой, значит, я прав!» Если эта штука в березовой роще действительно окажется двигателем, то прав был я, а все остальные заблуждались. Более того, если время можно использовать в качестве энергии, то вселенная для нас открыта – не только ближайшие звезды, не только наша Галактика, а вся вселенная, ее самые отдаленные уголки. Ведь если можно манипулировать временем – а использование его в качестве источника энергии свидетельствует, что такое возможно, – то никакие расстояния нам больше не помеха, и человек сможет отправляться куда только пожелает.

Уснуть я не мог и потому решил немного пройтись. Луна над восточными холмами только что взошла, и ее болезненного света едва-едва хватало, чтобы разогнать тьму.

Я смотрел на звезды и готов был крикнуть им: «Теперь расстояния не в счет! Пусть вы далеки, пусть ваши сестры безумно далеки, далеки настолько, что ни один лучик света, рожденного в их яростно пламенеющих недрах, не в состоянии достичь нашего взора, зато нам самим теперь под силу достичь даже самых тусклых, даже невидимых звезд!»

Вот что я хотел крикнуть, но, конечно же, не стал. Нет смысла кричать на звезды – они слишком безлики.

Я прошел немного вдоль дороги, а потом свернул на тропинку, ведущую к высящейся на холме обсерватории. Поглядев налево, я подумал: «Вот за этим возвышением, в березовой рощице у пруда…» Пытаясь представить лежащий в березовой роще цилиндр, я в тысячный раз задавался вопросом, то ли это, о чем я думаю.

Когда я миновал поворот извилистой тропинки, со скамейки молча встал сидевший там человек. Я остановился, немного испугавшись его внезапного появления – я-то думал, что в такую пору смогу побыть один.

– Чарли Спенсер? – спросил человек. – Неужто Чарли Спенсер?

– Не исключено, – ответил я.

Лицо незнакомца скрывалось в тени, и узнать его я не мог.

– Прошу прощения, что прервал твою прогулку. Я думал, что один здесь. Я Кирби Уинтроп – может, ты меня не помнишь?