Ветер чужого мира

– И что вас заклинило на этом первичном мире! – воскликнул Саттон. – Занятые в проекте обеспечены такими льготами, о каких в первичном мире не могли и мечтать. Например, через двадцать лет службы, то есть годам к пятидесяти, а подчас и раньше, вам предоставляется широкий выбор вариантов отставки – имение в мире бескрылых гагарок, вилла в другом мире, во всех отношениях похожем на рай, охотничий домик в третьем мире, где разнообразие дичи и зверья просто не поддается описанию. Разумеется, вместе с семьей, если вы человек семейный, со слугами, с гарантированным исполнением любых ваших желаний. Скажите, мистер Латимер, разве в первичном мире можно претендовать на что-либо подобное? А ведь я перечислил далеко не все, есть и другие возможности.

– Гейл говорил мне, что технически не сложно перебросить меня обратно в дом на берегу. Значит, между альтернативными мирами передвигаться можно, нельзя только вернуться в первичный мир?

– Совершенно верно. Припасы для всех миров доставляются сюда, в центр, а уж отсюда рассылаются по всем другим станциям.

– Но как? Как это делается?

– Не имею представления. Видимо, совершенно новый технический принцип. Сперва я думал, что действуют какие-то передатчики материи, но потом узнал, что никаких передатчиков нет, зато существуют двери. Двери, помеченные определенным шифром. Наверное, есть доверенные инженеры, владеющие этим шифром, но, кроме них, его не знает никто.

– Вы упомянули о семьях.

– Да, здесь есть и семейные.

– Но я что-то не вижу…

– Ребятишки в школе. И вообще в этот час людей не встретишь. Вот наступит час коктейля, тогда набегут. Тут распорядок не меняется, почти как в загородном клубе. Потому-то я и люблю вставать пораньше. Ни на кого не напорешься. Весь парк в моем личном распоряжении.

– А ведь, Саттон, похоже, что вам здесь нравится…

– Скорее, я ничего не имею против. Во всяком случае, это лучше той работы, какая у меня была в первичном мире. Моя профессиональная репутация там серьезно пострадала в результате споров с коллегами, затеянных, признаться, по глупости. Жена умерла. В университете меня просто терпели, и то с трудом. И когда мне предложили пристойную работу…

– Не сообщая толком, что за работа?

– Да, в общем-то, не сообщая. Но условия предлагались хорошие, и мне было обещано, что надо мной не будет начальства и я буду вести исследования, как мне захочется. Честно говоря, я прямо вцепился в такое предложение.

– А потом вас ожидал сюрприз.

– Что было, то было. Ушло изрядное время, прежде чем я хоть немного попривык к ситуации.

– Но зачем им понадобился палеонтолог?

– Вы намекаете, что алчным, циничным корпорациям палеонтология вовсе ни к чему?

– Да, примерно так.

– Послушайте, Латимер, руководители корпораций – отнюдь не безмозглые чудовища. Они сознают, что здесь открываются возможности для изучения поистине уникального мира, продолжающего меловой период, который ранее считался одной из самых загадочных вех в истории планеты. Они видят в таком изучении свой вклад в копилку знаний человечества. Моя книга, когда она будет опубликована, покажет, каким был этот мир, пока не подвергся воздействию человека.

– Когда же она будет опубликована?

– Когда можно будет объявить без опаски, что открыты альтернативные миры, готовые к колонизации. Я-то сам, конечно, книги не увижу, но тем не менее горжусь ею. Здесь я нашел подтверждение принципам, вызвавшим недовольство прежних моих коллег. Они назвали эти принципы ненаучными, а на деле это их взгляды не имеют ничего общего с наукой. Книга отомстит за меня.

– Неужели это для вас важно? Даже после вашей смерти?

– Разумеется, важно. Даже после смерти. – Саттон посмотрел на часы. – Наверное, уже пора. Мне только что пришло в голову: вы что-нибудь сегодня ели?

– Нет, – ответил Латимер. – Я совершенно забыл о еде. Но я голоден.

– В баре уже подают закуски. Это поможет продержаться до обеда.

– Еще один вопрос, прежде чем отправиться в бар. Вы упомянули, что рептилии обнаружили способность к эволюционному развитию. В каком направлении? Что в них могло измениться?

– Представьте себе, многое. Изменилось строение тел. Произошли какие-то экологические изменения, а быть может, и поведенческие, хотя ручаться за это нельзя. Откуда мне знать, как они вели себя прежде. Некоторые из крупных хищников, вероятно, не изменились вообще. А может, в каких-то случаях поднабрались ловкости. Добыча-то стала пугливее и резвее, вот и хищникам приходилось становиться проворнее, если им не нравилось голодать. Но самая удивительная из перемен – разум. Появился один вид, насколько могу судить, совершенно новый вид, проявляющий все признаки ясно выраженного интеллекта. Но если это интеллект, он развивается в странном направлении. Трудно сделать какое-то определенное заключение. Стоит напомнить, что из всех тупиц, когда-либо бродивших по Земле, динозавры не знали себе равных. Разума в них не было ни на грош.

– Вы сказали, развитие интеллекта приняло странное направление?