Ветер душ (СИ)

  В секции появилось два клоуна, работающих в паре. Валера и Андрюха. Один черный, другой белый. Один язвит и хохмит, другой плачется в жилетку. А без Валеры Андрюха - душа парень, правда чуть тронутый на альпинизме. Ему кроссы нравятся, и мне он симпатичен.

  Самойлов конфликтует с Юрчей, а Мархлевский для него вообще не мужик. Бывшие спартаки на него шумят, но от Сереги можно схлопотать по мордам. Горбунов младший уговаривает перейти в СКА Амирку, но тот не слушается. Его сюда и так возьмут - он чемпион Республики.

  Хлопоты к Новому году дело приятное. А если его на Туюк-Су отмечать? То-то и оно, что вспотеешь. Гулять буду у Архиповых, но продукты таскал и для старшаков. Два дня угробили, вот сколько съедим.

   Хотел завести в компанию (хоть на два дня) Ирину, да так и не понял, то ли она постеснялась, то ли Архипов не разрешил. 'Сборы, - говорит начальник, - для спортсменов'. А я что - не спортсмен?

  За последние полгода Туюк-Су обрел вполне домашний вид. Окольными путями народ понастроил кучку домиков и домишек для горно-спортивных нужд.

  Эрванд Ильинский окончательно пробил вопрос о передаче развалин альплагеря Туюк-Су альпинистам СКА-12. Архиповы выбрали бывшую баню. Она неплохо сохранилась, да мы подработали. Живи и не кашляй, тепло круглый год.

  Для альпинистов подняли из руин аж три дома. Кустарно, аляповато, в основном из подсобных материалов, но каждой компании по комнатенке. А тут и киношники подкатили. Чуть выше лагеря, на площадке поворота выстроили "Отель погибшего альпиниста". Замечательное название, для фильма конечно.

  По ночам светились прожекторы, доносилась ругань по мегафону. Белые лучи прорезали тьму и выхватывали куски заиндевелых скал, нахмуренных сосен. В этой праздничной суете есть что-то нереальное, лишнее, но она притягательна.

   Походы по гостям, катания на санках, лыжах, самокатах в общей куче расцвечивают время непрерывной чередой встреч, общения, новизны. Я будто заново перезнакомился с целой толпой народа. Отсутствие соревновательной гонки неуловимо меняет моих друзей. Расслабленность предполагает откровение. Исчезновение рангов и разрядов заставляет оценивать друг друга по иному, проще и четче.

   Четыреховатое движение в горной высоте распирает легкие, заставляет дышать полной грудью, жить на все сто. Любая работа как тренировка, а тренировки - игра взахлеб, наперегонки.

  В самый момент кульминации, вечером тридцать первого, Космачев привез Наталью. Вот так неожиданность. Она будет с нами оставшиеся десять дней.

  Наталья неуловимо изменилась. Будто разом стала старше, спокойнее, притягательней. Какая-то мягкая нотка печали подкрашивает каждое ее слово, поступок, взгляд. В ней все совершенно, она как высота, до которой не добраться, а можно, задрав голову, смотреть, смотреть и смотреть.

  Мы поздоровались даже не коснувшись друг друга рукой. А потом начался праздник, и время смешалось, закружило нас в общем хороводе, который развеял лед встречи, как дым.

  Кружась в танце новогодней ночи, в темноте, подсвеченной искорками елочных огней, я вдруг поцеловал ее в губы. И она ответила мне. Из ее карих глаз разом вылился весь поток безысходности, так наглухо разделивший нас. Мы стали одним целым. Все та же, четыреховатая череда захватила время в свои мягкие лапы, сжала нас в тесноте, завертела в вихре.

  Мы опять очутились в нашем мире, интерес стал общим, дыхание одним. Я не отхожу от нее ни на шаг, да и Маркович ставит нас в двойку, пару, одну команду.

  На тренировках Наталья выкладывается на двести процентов. С ней в связке работать, еще пожалеешь. Мне же наоборот, от резкости уходить надо. Холодной головы не хватает, завожусь слишком быстро. Вот и дергаемся, как два попугайчика на пружинках. Кто кого перекричит. Но не ссоримся, я не могу.

  И станет тайное явным. Так оно и есть. Когда в зал, где тренируются дети, приходит мужчина, секрет его появления скоро становится притчей во языцех.

  Влад Смирнов невысок ростом, предельно подвижен и довольно говорлив. Он здорово отличается от неторопливости и основательности остальных альпинистов. Впрочем, откуда мне знать, какие они в деле? Я с ними на горы не ходил.

  В компании пацанов Влада недолюбливали. Его вечно-соревновательный пыл достает нас каждую секунду тренировки. И тут он лучше, и там не слабже.

   Приходится тягаться с ним не только на скалах, но и на футбольном поле, на каждом косогоре, перекладине. Его феноменальное здоровье, легкость, уверенность щелкают по нашим носам весьма болезненно.

   Аккуратность Влада не знает предела. Застежки, крючки, карманчики, лыжные палочки, ветровочка в рюкзачке. Он напихан удобствами походного быта, как фокусник голубями из рукава и зайцами из-за пазухи.

   По идее, мне нечего с ним делить. Влад ухаживает за Бутримовой. Здесь, как и во всем прочем, он настойчив, предупредителен и аккуратен. Иринка девчонка сложная, ей трудно жить.