Ветер и меч

Они выследили, откуда явился перебитый нами отряд, и нашли их деревню в плодородной полосе. Тут оказалось кое-что интересное. Атланты упорно считали жителей побережья кочевниками. Они и вели себя, как кочевники, но по утверждению Гериона и Биа, деревня была оседлой, во всяком случае, земледелием там занимались. С другой стороны, Лисиппа и Смирна заметили в иных направлениях довольно много разнообразной публики. И эти уж никем, кроме кочевников, быть не могли. Следовательно, племена побережья не едины по своему составу. А вот в чем они едины — так это в своем подчинении горгонам, и, следовательно, во враждебности к нам. И сейчас они начнут выходить отовсюду, чтобы напасть на нас.

Я созвала своих людей, чтобы обсудить положение. В том, что предстоит схватка с горгонами (они именовали «горгонами» не только жриц Болота, но и всех обитателей побережья, и мне волей-неволей пришлось признать это название), все были едины. А вот как вести военные действия — здесь голоса разделились.

Несомненно, племена привычны к бою в открытом поле, но ведь и мы к нему столь же привычны. Амазонкам свойственно брать крепости, а не отсиживаться в них. Конечно, Трою мы защищали. Но, даже если не принимать во внимание наше обособленное положение там, бои происходили в открытом поле, до попыток штурма крепостных стен дело не доходило, при нас, во всяком случае.

Самофракийцы же питали больше доверия к этим самым крепостным стенам — как будто не они вместе со мной брали одну крепость за другой! — и усвоили от атлантов непоколебимую уверенность, что местные жители об эти стены зубы непременно сломают.

Что касается меня, то душой я полностью была со своим народом. Помимо привычки к боям в поле, я испытывала отвращение к положению осажденных и еще в Трое решила, что по своей воле никогда таковой не буду.

Но и самофракийцы теперь тоже стали моим народом, и к ним я также должна прислушиваться. Вдобавок на руках у меня, если подумать, была не одна крепость побережья, а три. — помимо Элле, Салма и Ламис. И кем укомплектовать гарнизон? Атлантами?

Они- то выражали готовность. Но у меня все-таки еще оставалось чувство недоверия к атлантам. Не потому, что за это время (по сообщениям с острова) они успели предпринять кое-какие действия против меня. А именно потому, что не предприняли. Ну, убей меня Богиня, не могу я понять, как можно не восставать против захватчика, даже если захватчик — я сама!

Одним словом, все следовало обревизовать самолично, а заодно совершить вылазку против союза племен — если таковой имел место. Что я и сделала, возглавив экспедицию по побережью.

Ничего интересного во время нее не произошло, за исключением нескольких мелких стычек с «Горгонами». Я имею в виду воинов, а не жриц.

Какой-нибудь рапсод сочинил бы по этому поводу длиннейшую поэму, где подробно описывалось бы, кто кому нанес удар в какие именно части тела, с перечислением каждого украшения в ноздрях или ушах, каждой зазубрины на мече и каждой спицы в колеснице — когда попадались колесницы. Но я не вижу в этом ничего примечательного, и я не мужчина, чтобы много болтать.

Короче, мы их разметали. Они уже усвоили, что в случае чего лучше убраться. Поэтому такого количества убитых с их стороны, как во время первой вылазки Кирены и прочих, больше не было. Вождей я все же, по возможности, приказывала брать в плен.

Все это заняло немного времени, народ мой размялся, а побережье к прибытию кораблей с Керне мы очистили.

Келей в точности исполнил мое повеление, пригнав с острова флотилию мало-мальски пригодных судов. На судах должен быть какой-никакой экипаж, и прибыло довольно много атлантов. Как оказалось, большей частью добровольцев.

Ихи нашел троих, вызвавшихся быть переводчиками. Среди них был известный мне Сокар, что весьма примечательно. Ведь он клялся и божился, что всю жизнь провел на острове — где же он язык-то выучил? Впрочем, он вообще был по-мужски лжив и болт лив, и требовать с него много не стоило. Но что возможно — следовало.

Сам Ихи тоже прибыл.

И Менипп со своей командой.

— Ты нам скажешь, наконец, для чего здесь понадобилась вся эта орда, или так и будешь держать все в тайне? — спросила Митилена.

— Разумеется, скажу. Хотя, похоже, никого, кроме тебя, и, вероятно, Келея, это не интересует.

— У меня есть подозрения, — мрачно сказала она. — Но я оставлю их при себе. До того, как все соберутся вместе.

И все собрались вместе.

Сначала я выслушала доклад о положении дел на Керне, где все вроде бы обстояло благополучно, хотя посланцы с Крита еще не вернулись (это было нереально за такой промежуток времени), а также сообщение разведывательно-диверсионной группы о местах дислокации племенных отрядов, что оказалось крайне интересно. Затем слово взяла я.