Ветер и мошки (СИ)

Пак свернул «невидимку». Прикрывая его, Камил вышел вперед. Дуло парализатора прямо-налево, затем прямо-направо. Короткий поворот шеи, чтобы убедиться, что и сзади все в порядке. «Актив», перенимая настроение хозяина, отвердел, ощетинился чешуйками брони, обжал мышцы усилителями.

— У нас все тихо, — раздался из браслета голос Шивера.

— Принял, — сказал Камил.

— Площадка пустая. Идем на соединение с вами.

— Жду.

— Ну вот, — поднялся Пак, зачехляя аптечку, — я готов.

Камил показал ему пройти вперед.

— Ты видишь? — спросил вдруг браслет голосом Грома.

— Нет. Где? — подал голос Шивер.

— За водопадом.

Пак включил «невидимку».

На верхней площадке внезапно брызнул цветными осколками пластиковый щит, полетели какие-то стаканчики и салфетки, закувыркался, пытаясь достать потолок, белый стул с ромбовидной спинкой, а затем из-за цветочной грядки в высоком прыжке взвился голый мокрый человек с безумно вытаращенными глазами и обломком трубы в руке.

Браслет смешал звуки. Там были и возглас Шивера: «Ах, ты ж мать!», и мат Грома, и крик Пака: «Страхую!», и короткое пумканье парализаторов.

Время для Камила сжалось — человек летел на него невозможно долго. Казалось, что он может спокойно приготовиться и принять его хоть на колено, хоть на плечо, хоть в объятья. Безумец был русоволос, бородат. Лет двадцати пяти. Кольцо на пальце, тату космолетчика на груди. Наверное, и подготовка была хорошая, и психологическая доводка, а случился Прорыв — и нет тебе человека.

Камилу даже не за детей, а вот за таких уже состоявшихся, чего-то добившихся людей было обиднее всего. Недели, месяцы реабилитации. И, возможно, космос уйдет под запрет навсегда — с недопуском к полетам.

Он поймал на ладони жертву Прорыва с иглами, торчащими из икры, голени и бедра, и, уже бесчувственного, приземлил на пол, зафиксировал, придавил коленом. Глухо стукнула выпавшая из пальцев труба.

От «психов», радостно мигая, помчались носилки, звеня расстегнутым, волочащимся ремнем. Дын-дын-дын.

— Камил, Камил… — прорезался из браслета голос шефа.

— Да, — ответил Камил, отдавая бородача Паку.

— Что от вас все бегают?

— Не знаю.

Камил отошел с пути носилок.

— А я знаю, — сказал шеф. — Это вопрос квалификации. И ответственности! Разболтались! Второй номер к «психам» попал!

Камил вздохнул.

— Шеф, какой у вас цвет эмофона?

— Что?! У меня нет эмофона! — проорал шеф и отключился.

На верхней площадке проявились Шивер и Гром, оба виновато насупленные.

— Вы слышали? — сказал им Камил. — От нас все бегают.

— Это я недоглядел, — сказал Шивер.

— Да оба мы ступили, — опустил голову Гром.

— С тренажеров у меня не слезете, — пообещал им Камил.

Носилки унесли бородача прямиком в холл, к эвакуатору.

— Камил, — проклюнулся голос Курдюмова, — как там у вас?

— Народу мало, но те, что есть, все как один буйные и изобретательные, — ответил Камил. — В общем, не скучно.

— У нас тут тоже, — сказал Курдюмов. — Вообще, хорошо, я смотрю, накрыло, качественно, на меня двое с вилками выбежали. Будто я — шницель.

— Вы там на каком? — спросил Камил.

— Седьмой чистим.

— Ого!

— А три этажа пустые. Вот и ого. Но под сотню уже где-то нагребли. «Психи» дергаются, эвакуаторов не хватает.

— Мы пока на первом.

— Ну, я смотрю, ты куклу спасал.

Курдюмов фыркнул.

— Кто? — просипел Камил. — Какая зараза…

— Шеф слил видео, — сказал Курдюмов. — Как учебное пособие. Растренированность, потеря внимания, утрата навыков…

— Гогочи, гогочи… Ладно, отбой, — Камил отрубил связь и поднял глаза на спустившихся Шивера и Грома. — Все осмотрели?

— Угу, — кивнул Шивер.

— А где прятался этот? — мотнул головой в сторону холла Камил.

— В массажной ванне. Тепловизор не считал.

— А глаза вам на что?

Шивер с Громом промолчали.

— Так, оба — в режим невидимости, — скомандовал Камил. — Двойкой впереди. Пак страхует. Я открыт. Чистим дальше.

— Принято.

Перемычка обросла скамейками и оградками из искусственной зелени. Справа, в сетчатой полусфере, тоскливо поскрипывала, вращаясь, детская карусель. Скрип ее действовал Камилу на нервы. Впереди поблескивали зеркальные пластины, в просветы между которыми уже проглядывала радиальная площадка жилого сектора.

Солнце полосой жидкого золота растеклось по стеклу.

— Камил, — произнес Пак, — ты когда-нибудь надолго уходил в красный?

Они двинулись к зеркалам, ловящим солнечные блики.

— К чему это ты? — спросил Камил, украдкой бросив взгляд на браслет.

— Ну вот Ингол… Другие люди… Они же были нормальные, и вдруг — ненормальные. И мы за ними — с парализаторами.

— Это лучше у «психов» спрашивать.

— Нет, я не про то, — сказал Пак. — Я о границе. Как ее определить самому?

— Эмофон.

— А без него?

Впереди звякнуло — Шивер задел цепочку на столбиках ограды.