Ветер и сталь

Спать мне, однако, не хотелось. Вроде и спал я в последнее время совсем мало, и нагрузки меня вымотали — пожалуй, даже не нагрузки, а все эти бесконечные разговоры — но вот не спалось, хоть убей. В голове крутилась какая-то чертовщина, странные обрывки воспоминаний, неожиданные ассоциации. Ночь никогда не была моим другом. Крепко спят лишь счастливые люди, а я не могу назвать себя таковым. Всегда я был чужим. Чужим для самого себя. С детства мне приходилось быть собранным, подтянутым, возможно, суховатым — только в последнее время я смог несколько расслабиться. Расслабиться, став обладателем не одной, а множества масок. Иногда, впрочем, я становился самим собой — но для этого требовалось употребить не менее килограмма чего-либо очень крепкого. Тогда находила на меня хмельная грусть и память сжимала сердце. Странно, что у меня до сих пор не сели нервы — пожалуй, я научился приспосабливаться ко всему, во что меня совала судьба. А может быть, именно эта моя скрытая эмоциональность позволяет мне держаться на плаву? Вот только горечи с каждым годом все больше в моем взгляде…

Я осторожно поднялся, взял со стола сигарету и массивную хрустальную пепельницу. Щелчок зажигалки почему-то показался мне слишком громким. Возможно, виной тому была тишина. Дыхания Мэрион я почти не слышал. Я лег на спину, поплотнее закутавшись в одеяло. Без двух компонентов тройной системы: шлем, наплечник, пояс — биоброня не грела. Да и пояс я снял, так что даже защитных функций тонкая квазиживая пленка сейчас не обеспечивала.

— Идите ко мне, — раздался в темноте тихий голос. Вам же холодно.

Я молча поднял с пола подушку и одеяло, переложил их на диван и лег рядом с Мэрион. Она прижалась ко мне, накрыла меня краем своего одеяла. Я лег на живот, повернулся к ней затылком, ощутил, как девушка обхватила меня правой рукой, уткнулась носом мне в бок… и неожиданно провалился в сон.

Проснулся я на рассвете. Тусклый серый свет просачивался сквозь щель в шторах на окне в метре от дивана. Я лежал на спине, на груди у меня находилась пушистая голова Мэрион — она спала на боку, обняв меня правой рукой и прижавшись щекой к мохнатой черной шерсти Ольгиного свитера. Все-таки что-то в ней было не так. Я не мог понять, что же именно, почти подсознательно ощущая какое-то несоответствие, и вдруг до меня дошло — запах! Нет, мужчиной не пахло, но не пахло и теплой спящей женщиной. Запах не был неприятным, но что-то в нем было непривычное и оттого странное.

Я осторожно погладил темноволосую голову, лежавшую у меня на груди, провел пальцем по тонкой девичьей руке. Она проснулась, открыла глаза и немного удивленно посмотрела на меня.

— Спи, спи, — я коснулся ее затылка, мягко прижал ее голову к себе. — Спи, еще рано.

— А вы? — спросила она, плотнее прижимаясь ко мне.

— А мне уже хватит. Я отосплюсь потом.

— Знаете, не надо, — она вдруг отстранилась, села на диване, глядя на меня полными страдания глазами.

— Что случилось? Ложись, раньше чем через час-другой никто не появится.

Она тяжко вздохнула и устроилась возле меня. Робко коснулась пальцами моей руки, потом положила голову мне на плечо. Я погладил ее шею, осторожно провел рукой по спине. Она издала странный звук, похожий на всхлип.

— Что с тобой? — спросил я.

Она молча перевернулась на спину, расстегнула кофту и положила мою ладонь на маленькую упругую грудь.

— Вы чувствуете, как колотится мое сердце? Того, что вы делаете, может оказаться достаточным, чтобы я влюбилась в вас.

Сердце у нее трепыхалось, словно у воробья. Я погладил ее грудь — со всей нежностью, на какую был способен — и убрал руку.

— Тебе нужно так мало?

— А вы думаете, меня часто ласкали? Часто вот так нежно, как хрупкую вазу, прижимали к себе? Обычно это выглядело совсем иначе. А потом — только слезы.

— Не надо, — прошептал я. — У тебя все будет нормально. Совсем другая жизнь, стоит тебе лишь захотеть.

— Но что я должна буду сделать?

— В столице скоро многое изменится. Харрис убит, семья переходит в руки милорда Касьяна. Он сможет повернуть ситуацию другим боком. Я полагаю, он найдет, что тебе предложить.

За окном с хрипом приземлился коптер, в коридоре кто-то тотчас побежал в сторону центральной лестницы. Я сбросил с себя одеяло, спрыгнул с дивана и подошел к окну. Из стоящего на лугу коптера вылезал Детеринг в изодранном и залитом кровью комбинезоне.

— Я боюсь, что ошибся насчет часа… — впрыгнув в сапоги, я приладил на бедрах пояс и протянул Мэрион ленту: — Завяжи мне волосы.

Она выбралась из-под одеяла, привела себя в порядок и подошла ко мне. Стянув мои локоны на затылке, она обошла меня кругом и, кусая губы, тихо попросила:

— Поцелуй меня, пожалуйста.

Я улыбнулся, привлек ее к себе и коснулся губами лба, потом носа и наконец нашел ее губы. Она вздрогнула, всем телом прижалась ко мне и сомкнула ладони на моей спине.

— Между прочим, я в первый раз целую мужчину, — шутливо произнес я.

Она сглотнула и отстранилась.

— Не обижайся, — я погладил ее по плечу, — у меня всю жизнь дурацкий юмор.