Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню

Они и не делись. Не прошло и получаса, как пара всадников появилась именно оттуда, откуда их ждали. За первой – вторая. Несколько мгновений постояли, оглядывая местность, потом неторопливо порысили через поле, а за их спиной от темной стены деревьев начали отделяться все новые и новые пары: длинная гусеница серо-зелено-коричневой расцветки выползала на поле неспешно, но уверенно.

– Вот видите, – Карло не выдержал и подмигнул Фурису. – Ну задержались против наших расчетов, и что? Появились же.

– Господин маршал, – Василис оскалился, словно хищник, почуявший кровь, – им еще минут пять, и как раз на нужной дистанции окажутся. Разрешите отбыть?

– Давайте, полковник. – Капрас зашарил трубой по колонне, но «рыбину» пока было не разглядеть. – Смотрите не подведите.

– Не подведем! Уж не знаю, как господин… клирик справится, а мои ребята все сделают наилучшим образом! – Отдав честь, Василис нырнул под низко нависшие ветки и пропал, только под сапогами захлюпало. Капрас проводил чуть завистливым взглядом спешащего в драку подчиненного и повернулся к будущим покойникам, прикидывая, как быстро те среагируют на появление драгун. И как далеко смогут разбежаться, когда начнется стрельба.

– У меня с утра было скверное настроение, – внезапно признался доверенный куратор, – однако теперь оно выправилось. Мало того, меня охватил азарт, возможно, дело в том, что я впервые наблюдаю за регулярным сражением и к тому же весьма заинтересован в его исходе.

– Привыкайте, вы военный, а не клирик… – посоветовал маршал, – хотя клирик клирику рознь. Брат Пьетро вряд ли сейчас думает о Создателе.

– Но Создатель пребывает с ним, – Фурис тоже навел трубу на дорогу, где пока все шло тихо и мирно – анастасов отряд месил грязь, окружающие поле рощи молчали, успешно притворяясь пустыми и безжизненными. Оставалось только подождать, совсем-совсем немного.

2

Лукаса Валентин все же уважил. Заняв место главы семейства, герцог справа посадил братьев, а слева – старейшего родича с супругой, между которыми было место Арлетты. Позевывающий Арно вклинился между Клаусом и Питером, а дамы Альт-Гирке расположились на второй скамье.

Сопел, готовясь возрыдать, орган, двое мальчиков-служек торопливо зажигали свечи, но бьющий в окна дневной свет делал огоньки невидимыми. Яркие, чуть голубоватые от витражей лучи падали на плиту возле Рассветных врат; казалось, изображенный на ней спрут в самом деле всплывает из своих глубин. Зрелище могло напугать, но оно было красивым, о чем Арлетта и сообщила соседке. Громким шепотом.

– Я тоже боялась, – призналась Маргарита-Констанция. – У нас самый ужасный герб в Талиге.

– О да, – подтвердила Арлетта, – это уж-жасно.

– Величие часто пугает, – отлично слышащий, как графиня Савиньяк и предполагала, Лукас отцепился от внучатого племянника и бросился на защиту всплывающей гадины. – И что лучше отразит самую сущность Волн? Морские птицы при всей их красоте водной стихии чужды, а рыбы слишком глупы и не способны внушить никаких чувств, кроме голода. Иное дело – обитающее почти что в бездне древнее создание, о котором если и говорят, то шепотом. Я горжусь спрутом на своем щите, он придает мне сил.

Вы знаете, какое мужество выказал в последние свои дни мой покойный племянник, что несколько искупает его былые проступки. Смею заметить, я бы вынес больше, но я никогда бы не выдал палачам супругу и детей. Да, сударыня! Мы с Маргаритой-Констанцией всю жизнь были готовы встретить самую ужасную из судеб, она не застигла бы нас врасплох.

– Вот как? – мурлыкнула графиня, радуясь, что Валентин встал, приветствуя внушительного отца Мариуса.

– Тот, кто носит с собой смерть, не боится мук и позора. – Болван с безупречной родословной нес чушь, чуть ли не дословно повторяя дидериховых бастардов. – Моя супруга принесла мне в приданое не только честь и благонравие, но и спокойную, даже счастливую смерть. Сейчас это перестало быть тайной, сейчас нам не грозит ничего, кроме времени, но наша жизнь прошла под подвешенным мечом.

– Она еще не прошла, – утешила Арлетта, косясь на вернувшегося Валентина.

– Она проходит, хотя мы надеемся увидеть еще несколько весен. Дорогая, покажи графине Савиньяк залог душевного покоя.

– Да, Лукас, – благонравная супруга немедленно сняла с тонкого пальца кольцо с отличным темным аметистом, сразу и знакомое, и нет.

– Я видела очень похожее. – А вот и никому уже не нужный ответ, который по близорукости можно было и пропустить! – У… подруги моей юности. Правда, камень там был другой, если я не путаю, шерла.

– Похожая оправа и разная… – собеседник выдержал многозначительную паузу, – очень разная суть. Не бойтесь, берите. Смерть спит и будет спать, пока ее не разбудят. Четыре смерти…

– Как поэтично. – Массивное кольцо ложится на ладонь, есть ли в нем смерть, на глаз не определить, но в кольце Кары она была. – В Борне был прекрасный ювелир…