Ветер и Воля

– Это не повод строить из себя непреклонного изверга. Ты готов сделать брата изгнанником только потому, что вы с ним не поняли друг друга с полуслова?

– Калина, это совершенно не твоего ума дело! – со злостью бросил Финист. – Что ты ко мне с советами лезешь?

Лицо Калины посуровело.

– Ох, простите, ваша светлость.

– Надоело твою чушь слушать!

– Виноват. Но не по дерзости, а по недомыслию, – процедил он.

– Калина, брось дурить! – вскипел Финист. – И вообще, чем такой разговор, так лучше оставь меня!

– Да нет ничего проще, – бросил Калина в ответ и, отвесив легкий, немного вызывающий поклон, пошагал к выходу.

Калина уже взялся за ручку двери, но Финист не выдержал:

– Слушай, выпить хочешь?

Калина оглянулся.

Финист просто смотрел на друга, закусив губы, и молчал. Калина должен понять. Он всегда понимал.

– Нет, князь, – покачал головой Калина. – Выпить не хочу. Но извинения принимаются.

Финист все молчал.

– Ладно, можно и выпить, – сдался Калина. – У тебя мартини есть?

– Не думаю. Хотя, если приказать, живо сбегают и найдут…

– Не стоит, обойдемся местным… – Калина замялся, видимо, подыскивая подходящую замену слову "ассортимент".

Не дожидаясь итога его мучительных поисков, Финист встал и отпер дверцу изящного светлого шкафчика, полного изнутри разнообразных бутылок.

– Сейчас я тебе настоечку какую-нибудь найду повкуснее… – пробормотал он. – А потом все-таки дам распоряжение, пусть внесут разнообразие в питейные запасы. Я бы и сам от коньяка не отказался…

Калина покорно ждал, пока Финист передаст ему наполненный стакан.

– Помянем твоего отца? – спросил Калина, присаживаясь обратно на комод, на котором недавно сидел.

Финист забрался на подоконник и, прежде чем ответить, немного помолчал.

– Пусть каждый сам решит, за что пить. И рассказывать друг другу не обязательно. Так будет правильно, – совсем тихо проговорил Финист и пригубил из стакана.

– Согласен, – Калина глотнул горькую настойку, отдающую полынью и мятой и поморщился.

– Не нравится? – усмехнулся Финист.

– Да нет, как раз ничего, – удивился Калина. – Сначала продирает, а послевкусие приятное.

Финист сделал несколько глотков, пытаясь расслабиться и отрешиться от вздорных мыслей, лезущих в голову.

– Слушай, Финист, а что это там такое? – Калина махнул рукой со стаканом, показывая куда-то за окно.

– Где? – не оборачиваясь, уточнил Финист.

– Ну вот там, вдали за садом… Руины что ли?

– Развалины, – машинально поправил друга Финист и усмехнулся. – За "руины" должен будешь…

– Монеты кончились, – отозвался Калина. – Завтра сто талеров разменяю и отдам. Так что за развалины?

Финист вздохнул и уткнулся в стакан, с досадой понимая, что любопытный Калина не отстанет.

– Это пепелище, Калина. Могила.

– Даже так? – Калина вскинул светлые брови и покачал головой. – Там кто-то погиб?

– Там казнили изменника. Его дом стал ему погребальным кострищем.

– Ты-то откуда знаешь? Тебя тут восемь лет не было…

– Это было еще при мне, – пояснил Финист, проглотив остатки настойки. Осторожное тепло, крадучись, уже разливалось по всему телу. Говорить не хотелось.

– Ты хочешь сказать, что столько лет рядом с княжеским поместьем торчит сгоревший остов, и никто даже не пошевелился, чтобы убрать его?

– Калина, ну дались тебе эти развалины… – вздохнул Финист.

Тот хмурился и задумчиво смотрел в окно:

– Разве ж можно себе представить, чтобы посреди Штокгольма…

– Очнись, Калина, мы не в Штокгольме. Мы в Усть-Ижорске.

– Я почувствовал разницу, – согласился Калина. – Но не понимаю, почему посреди столицы не убрать головешки.

– Потому что запрещено. В назидание.

Калина тихо присвистнул:

– Ничего себе, назидание… Это кто ж такое учинил?

– Князя Власт, – сухо пояснил Финист. – Кому же, кроме князя, такое позволено?

– Расскажи, – попросил Калина.

Финист недовольно надул губы:

– Вот пристал… Подробностей я не знаю, а если коротко, то заговорщика казнили, а тело его сожгли прямо в доме. Запретили подбирать прах. Пепелище оставлено, чтобы неповадно было заговоры затевать…

– Какая дичь! – буркнул Калина. – Бросить прах на поругание… Кажется, внешний мир не зря оставил вас в покое. Пытаться иметь дело с дикарями вроде вас – себе дороже!..

Финист оторвался от стакана и строго оборвал друга:

– Попридержи язык. Славичи и сами не прочь на эти темы спьяну посудачить. Но от тебя, чужеземца, такие речи терпеть не станут, голову оторвут… Да и чем ты не доволен? Наш уклад ничуть не хуже ваших законов. Разве есть в мире такие места, где измену оставляют безнаказанной?

Калина пожал плечами:

– Просто я не понимаю вот этого… Это все неправильно. Кто был тот человек?

– Воевода Горыня Ветер.

Калина задумчиво уставился в окно, потом прикрыл глаза.

– Был такой славичанский посол Горыня Ветер, – проговорил он задумчиво. – Его в Юропии уважали. Говорят, умница был и безупречно вел дела…

– О нём и речь, – подтвердил Финист.

– Значит, это его дом… был?

– Да. Род Ветра старинный, очень древний, возможно, древнее нашего, – пожал плечами Финист. – В Усть-Ижорске наши семьи больше трехсот лет жили рядом.

– Ничего себе!.. – Калина нахмурился, не сводя глаз с развалин. – Соседи, значит?