Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс (СИ)

— Ты юна, ты такая юная… наивная… Милая Риэна, Масэнэсс только делает вид. Создавать видимость — это то, что он умеет и исполняет безупречно. Я думаю, врожденный его Дар — именно иллюзия. Не верь, хотя бы ты не верь! Он заставил поверить себе и весь Совет и практически всех Одаренных в городе. И Одаренных ему мало! Он прекрасно понимает, что неодаренных гораздо больше, и пока они поддерживают его — он непобедим. Обычные люди чуть ли не боготворят Астри Масэнэсса. Всюду в тавернах и пивных слышны баллады о Мастере Путей. Его подвиги воспеваются на каждом углу! А это строительство, которое он начал на правом берегу Тасии-Тар? Он желает создать Академию! Да не одну, а целых шесть! Притом пять из них предназначены для неодаренных! Он хочет, чтобы неодаренные тоже становились Мастерами, правда, иного толка…

— Но что плохого в его заботе об образовании обычных тарийцев, да и Одаренным не мешало бы поучиться. Мне кажется, что в этом он прав.

— Не одной тебе так кажется. Он облекает любое зло в столько яркую и приятную глазу оболочку, что нельзя заподозрить ничего плохого. Он завоевывает сердца, Риэна. А когда завоюет, станет властвовать! Ты увидишь через десяток-другой лет, как люди проглатывают все его злодейства и притеснения с таким же восторгом, как нынешнюю благотворительность. Он лишит их рассудка точно так же, как Эт’ифэйна когда-то лишила разума жителей Края Тин. Ты слышала об этом?

— Немного.

— Древняя не связывала себя с Одаренными — по крайней мере, об этом ничего не известно. Но она умела так расположить к себе людские сердца, что они до сих помнят о ней, добровольно идут на смерть для нее, приносят себя и своих детей в жертву… Таким станет и Масэнэсс. Так будет и с нами, если мы не исполним свой долг.

«Ты — его смерть!» — Риэна задумалась над этой фразой. В последнее время Рамоса заботит нависший над ней «меч пророчества». Пророк Иш пытается разгадать эту загадку уже не один десяток лет. Сам Верховный иногда смотрит на нее странно и признается, что порою по-прежнему рисует ее лицо. Мастер Адонаш недоумевает, какая в этом может быть загадка, и уверен, что Риэна предназначена Джаю судьбой… Джай — его настоящее имя. Но ни Риэна, ни Рамос никогда не называют его так.

Адонаш и Скайси не знают, что ее сердце давно принадлежит другому. А если бы и узнали, все равно верили б в длань Мастера Судеб, простертую, чтобы соединить Риэну и Джая. Они его верные друзья, как и Оелла, как и Бонли… Думают, что и она его друг… Они не виноваты, он обманул их, он их спас когда-то… завоевывая сердца… Рамос прав — сердца он умеет завоевывать… Да только во зло ли? Как бы ей хотелось, чтобы все обернулось иначе. Чтобы Рамос нашел доказательства того, что Астри Масэнэсс и в самом деле настоящий Мастер Путей, единственный в истории, но не благодаря связи с Древним, а по воле Создателя… Чтобы ее дорогой Стратег наконец оставил свою пылающую ненависть и двое сильных и мудрых мужчин — Рамос Лантак и Астри Масэнэсс выстраивали бы великую будущность Тарии, трудясь рука об руку.

Почему все не может быть так? Просто и… хорошо… Почему?

— Иш изучил тот рисунок, — задумчиво бормотал Рамос.

— Какой рисунок? — Риэна оделась, села на кровати, пытаясь причесать непослушные волосы, которые по обычаю Одаренных Тарии отрастила уже ниже бедер.

— Твой портрет, нарисованный его рукой! Почему я до сих пор не догадался дать его Пророку?

— И почему?

— Не думал, что Ишу так много могут сказать несколько штрихов на пергаменте… Но его нарисовал другой Пророк — Масэнэсс… Ты будешь его погибелью, как я и предполагал.

Риэна помрачнела. Она не верила никогда, что станет любимой Джая, но и его смертью быть не хотелось…

— Не думаю.

— Риэна — ты единственная, кто сможет его убить!

— Я не хочу убивать…

— Тебе придется! — он был слишком резок, и Риэна с печальным упреком посмотрела в его лихорадочно пылающие глаза.

— Я тоже никогда не любил убивать, но порой иначе нельзя. — Рамос смягчил тон. — Это не означает, что ты должна будешь собственной рукой нанести удар, но ты будешь рядом — я уверен… Если ты будешь рядом — все удастся!

— Рамос, — Риэна подошла ближе, взяла его за руку. …Всегда любила держать его руку в своей. В ней чувствовалась сила… рубиновая мощь, скрытая в его жилах… Эта рука способна убивать с легкостью, но она же и ласкает с нежностью… — Все не может быть так просто. Меня пугает твоя целеустремленность. Ты не думаешь больше ни о чем, не веришь больше ни во что, не видишь, что происходит вокруг…

Рамос нахмурился:

— И что же происходит вокруг, Риэна?

— Подумай, ведь этот портрет насовал собственной рукой Масэнэсс! Это так?

— Думаешь, ловушка?

— Не знаю. Может и не ловушка. Но если он — тот, кому доступен Дар Пророка — нарисовал, а другой Пророк смог прочесть… то, как ты считаешь, знает ли Верховный о том, что стало известно Ишу?

— Вот ты о чем… — протянул Рамос, высвобождая руку, чтобы налить себе вина. — Не считай меня дураком, я размышлял над этим.

— Я никогда не считала тебя дураком! Иначе меня бы здесь не было!