Ветер, кровь и серебро (СИ)

В следующее мгновение Кристина оказалась в его объятиях. Хельмут пригладил её волосы, растрепавшиеся из-за того, что она уже долго носила их распущенными, и сжал плечи. Ну хоть кто-то здесь относится к ней по-человечески… Она прижалась к нему в ответ, ощущая, как постепенно успокаивается, прекращает волноваться и злиться, а его короткий поцелуй в лоб заставил её окончательно остыть. Сейчас ей больше некому было довериться: Натали далеко, Берта и София покинули этот мир, что там с Генрихом, вообще непонятно, и лишь Хельмут остался с ней, не бросил её и до последнего пытался воззвать к её разуму. Поэтому и объятия его, и поцелуй она восприняла с такой нежностью, которая раньше почему-то никак не ощущалась, когда он касался её.

— А Хельга… — начала Кристина, когда он выпустил её. — Она сказала, что с ней когда-то произошло что-то подобное… Расскажешь?

— Это долгая история, — нахмурился Хельмут, отстраняясь и убирая руки, чтобы завести их за спину.

— Хорошо, тогда присаживайся. — Она кивнула на табурет. — Я буду делать руну отворота, а ты рассказывай.

— Кристина, это не та история, которой делятся за бокалом вина в непринуждённой обстановке.

— Я понимаю. Но ведь и тебя она тоже касается, да? — Получив в ответ кивок, Кристина продолжила: — Тогда почему бы тебе не поделиться? Мы ведь друзья, почему бы…

— Хорошо, хорошо, — он послушно опустился на табурет, — мне и правда давно хотелось с тобой поделиться. То событие действительно стало одним из самых важных в моей жизни.

Кристина кивнула и уселась за стол, положила справочник напротив себя и достала из ящика небольшую деревянную пластинку — чуть больше той, что была у Хельги, более неправильной формы, но вряд ли баронесса Штольц заметит подмену. У Кристины было много таких заготовок для амулетов и оберегов — она же готовилась к войне, на которой, как известно, все средства хороши. И ничего, впрочем, не случится, если она пожертвует одной…

Открыв справочник на нужной странице, Кристина начала срисовывать руну — за прошедшие годы она чуть растеряла сноровку и не очень помнила все тонкости отворота. Ничего, наверстает.

— Это случилось в год начала Фарелловской войны, — начал Хельмут тем временем. Кристина сидела к нему спиной и не видела его лица, но ощущала, что он нахмурился и явно сник. — Хельге ещё не исполнилось шестнадцати, мне — двадцати одного, а Вильхельм Остхен был ненамного младше меня. И, в общем-то, нам обоим тогда казалось, что это вполне выгодный союз, к тому же Вильхельм сестре очень нравился. Они общались с детства, играли вместе, да и я с ними тоже… — Он усмехнулся. — Он был мне хорошим другом, а Генриху приходился двоюродным братом: баронесса Остхен, Аделина, была сестрой его матери. Кстати, это именно Генрих предложил мне выдать Хельгу за Вильхельма. Мы всё обговорили, даже устроили обручение… Конечно, до свадьбы пришлось бы ждать совершеннолетия Хельги, и он готов был подождать.

Хельмут сделал паузу, чтобы отдышаться, и через несколько мгновений заговорил тише:

— Но тут началась война, и Вильхельм, как и я, отправился за Генрихом выполнять вассальный долг. Барон Остхен-старший, как назло, тяжело заболел, и поэтому Вильхельму пришлось командовать их войском. Война началась весной, а уже в начале осени… — Хельмут вновь замолчал, видимо, пытаясь подобрать слова.

Кристина оторвалась от руны и повернулась к нему лицом. Он сидел, опустив голову и сверля взглядом пол. Его пальцы сжали полы длинного фиолетового камзола, сминая бархатную ткань. Кристина хотела подойти к нему и как-то выразить своё сочувствие — речь всё-таки шла о гибели его друга, — но Хельмут вдруг заговорил дальше:

— В общем, он погиб при штурме одного из замков, захваченных фарелльцами. В него попала стрела. Мы сражались рядом, и мне до сих пор кажется, что эта стрела предназначалась мне… И снится до сих пор — она летит в меня, но вдруг из ниоткуда появляется Вильхельм, и стрела попадает в него. Хельге кто-то так и разболтал, мол, барон Остхен погиб, закрыв собой вашего брата… Теперь его она считает героем, а меня винит в его смерти, хотя ни он, ни я в той битве не проявили ни особого героизма, ни трусости. Мы сражались как все, к тому же мы были очень молоды и несколько боязливы… Он просто случайно оказался на пути той стрелы и вовсе не собирался меня спасать.

— Хельмут, я… — Кристина всё-таки встала и подошла к нему, коснулась пальцами его щеки. — Мне правда очень жаль. Ты не заслуживаешь таких обвинений.

— Она и не обвиняла напрямую, — пожал он плечами. — Но тут и так всё понятно, правда?

Она молча кивнула, не желая ни спорить, ни соглашаться. Всё же Хельмут был чересчур предвзят к сестре.