Ветер, кровь и серебро (СИ)

Вскоре Кристина вернулась к руне, а Хельмут, кажется, неплохо разошёлся — он весь вечер рассказывал ей о Фарелловской войне, не забыл повторить и ту немного нелепую историю, которая произошла с ним и Генрихом. В его голосе звучало опасение, хотя ему было известно, что Кристина знала о них. Она, конечно, не злилась и не ревновала — зачем, если это было в прошлом, задолго до того, как она появилась в жизни Генриха? Наоборот, это казалось ей милым и забавным. Зная, как два давних друга близки, она часто подшучивала над Хельмутом по поводу того, что он мог бы стать жёнушкой лорда Штейнберга вместо неё, и однажды он не выдержал и сболтнул, как ему казалось, лишнего. Кристина было не поверила, но Генрих подтвердил. Да, это было необычно и, пожалуй, в какой-то мере неправильно, но… Кто она такая, чтобы осуждать? К тому же эти мимолётные чувства Хельмута к своему другу напомнили ей собственную привязанность к Натали, так что она его прекрасно поняла.

Отец тоже рассказывал ей о той войне, но нечасто — он вообще не любил вспоминать битвы, которые пережил. Когда шли боевые действия, он ей, конечно, писал, но при этом не имел права распространяться о военной жизни до того, как окончится война, и больше расспрашивал дочь об её делах. А дел у Кристины тогда было много. Ей было пятнадцать, и хотя ей помогали в правлении Нолдом, всё равно было довольно тяжело. В те страшные времена ей пришлось пережить не только дикие волнения за жизнь и здоровье отца, за свободу и целостность своей земли, но и обман и предательство близкого человека, наставника и родственника… С тех пор прошло почти четырнадцать лет, и как бы Кристина ни пыталась это забыть, как ни старалась об этом не думать, из памяти то событие удаляться не желало.

В общем, ей было тяжело. Зато отец, вернувшись с войны, очень гордился ей и часто хвалил. А потом выдал замуж за старика…

И Кристина до сих пор не знала, что чувствовала на этот счёт.

Хельмут же делился с ней подробностями разных битв, долгих переходов, утомительных, бесплодных переговоров с фарелльцами, а ещё рассказывал о сотрудничестве с шингстенцами. Несмотря на то, что они были самонадеянными и вечно считали, что во всём правы, их воины (а ещё воительницы, о чём Хельмут обмолвился будто бы нехотя, миоходом) сражались храбро. Правда, в планировании и стратегии от них толку было мало. Можно сказать, что ту войну выиграли лорды Джеймс и Генрих — не без помощи вассалов, конечно, ибо король, ныне почивший Альвар Четвёртый, был ещё очень молод и неопытен, а наместник лорда Киллеана оказался абсолютно бесполезен. И Кристина до сих пор гордилась тем, что в те годы страну освободили её отец и её муж.

И вот теперь они оба оставили её, один — навсегда, а другой… Она зажмурилась, пытаясь прогнать так не вовремя возникшую где-то в сердце боль.

Вскоре стемнело — пришлось зажигать свечи. В комнате стало прохладнее, а за окном начал накрапывать слабый дождь, барабанящий по крыше. Тщательно вырисованная и заговорённая руна «кипела», то есть вбирала в себя магию, и Кристине даже стало жутко — раньше она никогда не считала колдовство страшным, но теперь что-то вдруг заставило её поёжиться. К тому же она всё-таки беспокоилась за Хельгу, за её разум и душевное здоровье. Мало ли какие последствия отразятся на ней из-за того, что сразу столько заклинаний сцепятся за её душу.

— Ну, вроде бы всё, — выдохнула Кристина. Хельмут как раз закончил свои рассказы, они быстро поужинали прямо в комнате, и оставалось лишь дождаться, когда Хельга ляжет спать. — Может, лучше объяснить ей всё, как есть? — предложила она, поднимаясь и разминая затёкшие конечности. — Сказать, что магия руны из-за оберега повернулась не в ту сторону? Я думаю, она поймёт…

— Не поймёт, — покачал головой Хельмут. — Серьёзно, давай я лучше тихонько поменяю местами руны. Уверен, она скажет, что ты просто ещё не осознала, насколько сильно её любишь, и откажется принимать мои слова на веру.

— Ладно… — вздохнула она, вручая ему руну, заблаговременно прикреплённую к шнурку. — Осторожнее, пожалуйста. Не забудь забрать ту другую руну, я её сожгу в очищенном пламени.

Хельмут взял подвеску, хорошенько рассмотрел её и с готовностью истинного воина пошёл выполнять возложенную на него миссию.

За окном небо расколол раскат грома.

* * *

Придерживая подол платья из чёрного шёлка, Кристина осторожно вошла в чуть приоткрытую дверь. Шторы были распахнуты, однако в комнату свет почти не проникал — небо затянули тяжёлые чёрные тучи. Поэтому пришлось зажечь множество свечей, от которых исходил приятный жёлто-оранжевый свет и создавались причудливые тени на полу и стенах. Но, несмотря на весьма уютную обстановку, здесь буквально кожей ощущалась непонятная скорбь, тоска и беспокойство.

Хельмут резко поднял взгляд — в его глазах читалось настоящее отчаяние. Кристина вздохнула и приблизилась к нему, не будучи уверенной в том, что он вообще мог терпеть её присутствие здесь.

— Ну, как? — с тревогой в голосе спросила она.