Ветер моих фантазий

Заветное время ночной тишины. Осознание дальнейшей бессонной ночи и творческого похмелья поутру. Этот очаровывающий долгий полет с ветром моих фантазий и это утреннее бессилье, и дневная удушливая сонливость — это моя расплата за то, что я в очередной раз отдалась фантазии. Это моя слабость. Это моя боль. Это моя болезнь. Но, кажется, болезнь эта неизлечима.

Взгляд мой упал на окно — и с ужасом заметила, что еще кто-то завял. Мда уж, с такой занудой как я только кактусы заводить — они самые терпеливый из зверей. И мстят, если их заденешь, основательно. Хотя… А я знаю, что есть кактусы, которые можно гладить. Просто если их гладить по шерсти — ничего руке не будет. Но если против шерсти… В общем, рука станет грустным зрелищем. Разве что в среде лесных или зоопарковых ежиков уже можно будет как-то сойти за своего.

Но что-то я отвлекаюсь…

А, цветы!

Воды в бутылке у батареи не осталось. Но в бутылке, заныканной под моим рабочим столом, в углу, подальше от моих ног, чтоб подальше от батареи — там что-то уцелело.

Хм, из окочурившихся жертв красоты и моего искусства в частности оказался, хм, вроде Щучий хвост. Научного его названия не помню. Но вроде про него или кого-то другого бабушкина подруга говорила, когда мы были у них в гостях, что тот самый Щучий хвост — вон то. Вон те вроде розетки зеленых листьев со светлыми полосочками и крапинками.

В общем, этот страдалец почти весь то ли обмерз от сквозняков, то ли подгнил. И какой мерзавец сказал, что красота требует жертв?! Смотреть на несчастную жертву книжной красоты… Ну, эхм, я все же надеюсь, что… В общем, удручающее это было зрелище. Хотя при реанимационных действиях садиста от искусства выяснилось, что две розетки островерхих листьев все-таки сохранились. Живые от самого корня до верха. А все прочие — прежде такие бодрые и сочные остроухие мохнатики, густо-густо торчавшие из белого горшка — загнили. Они осыпались отдельными листьями. И пачками отваливались до земли. Гнилые. Эх. Печальное зрелище.

Чтобы никого не будить, трупики растений оставила временно на подоконнике. А уцелевших последних могикан поставила на рабочий стол возле себя. Они были самые крупные, кажется. Сейчас-то точно уже не выяснишь. Но выжившие двое явно были из самых крупных, толстых и сочных.

Я какое-то время смотрела только на них, подперев подбородок ладонью.

Или эти мерзавцы сами всех других выжили, самых слабых?..

Или все злосчастная неуемная эволюция, в которой выживают самые сильные, телом или головою? Хм, или рогами?.. Нет, конечно, у этих конкретных рогов нету, не завелись за сколько-то лет или веков их бодрой зеленой жизни. Но все же…

Потом, шумно вздохнув, вернулась к монитору.

Руки почти сами собой прошуршали в папку моих произведений.

Неопознанный файл? «Первым делом» что-то там. Это откуда такое вылезло? Хм…

«Первым делом в парке расцветали группки шашлычников. Потом — мусор, оставленный ими на земле»

А, цитата для чего-то, наспех записанная. Так, ее в папку идей — и идем дальше.

Оттуда лапки мои как-то вдруг открыли папку с циклом историй иной цивилизации. Одна повесть была только в блокноте и потеряна. А, нет! Ее же мне вернул Ки Ра!

Торопливо прошуршала к заветному блокноту. Зацапала. И торопливо ушуршала носками по линолеуму к столу, как коршун, благополучно приземлившийся сверху на добычу и торопливо уволакивающий ее, беспомощную и белую, в небо, на завтрак. Почему белую?.. Да фиг его знает! Просто у меня сегодня ассоциации такие странные!

Однако «Последнего влюбленного» вбить в цикл приключений и драм иной цивилизации меня нынче как-то не тянуло. Но лапки-то уже открыли папку с циклом. Хм… А, да. История кианина и его аини. Почему-то последние недели я в основном пишу именно об этих двоих братьях. Э… Не, постой! Мадам, да ты совсем рехнулась? Они ж не братья. Ну, не родные. Так, искусственные. Названные. Второй вот поддельный сын того известного ученого…

Или?..

Покосилась на единственных двух выживших зеленых пестрых мохнатиков. Двое сильных, здоровых, растущих из одного корня. Братики. Можно же так сказать?.. Хм, братики…

Задумчиво на монитор покосилась.

Сидела несколько минут, тупо смотря куда-то сквозь него в пустоту. Нет, за шкаф. Да, шкаф за ним. Стена. Преграда. Потом за фанерной преградой между столом и шкафными полками идет другая преграда — стена между комнатами. Толстая перегородка. Ну, по сравнению с этими. Но не слишком. Так, на чем это я остановилась?..

И тут вдруг внутри меня екнуло. Сердце взволнованно забилось. Я взволнованно сглотнула. Лапки зачесались. Мысли торопливо забегали, заносились… Это было оно! Нет… это было ОНО, то самое! Та самая гениальная идея!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍