Ветер моих фантазий

— Да нет… возможно, это будет сцена к циклу… или к книге, которую сейчас пишу. Но там нету каких-то масштабных торговых сделок с инопланетными цивилизациями, да и войны нет. Но люди живут спокойно. Да, наверное, люди в итоге отвоевались. И либо уничтожили всех врагов, либо показали, что к нам лучше не соваться.

— И то ладно, — улыбнулся дед.

Тут уже на арену боевых действий, воспитательных, ввалилась бабушка, которая вовсе не пыталась втереться мне в доверие:

— Ох, опять! — она скривилась, — Это фэнази… фанази… Тьфу, как там эту пакость называют?

— Фэнтези, — хмуро поправила ее я, — Но в данном случае это скорее научная фантастика.

— А как же твое любимое фэнтези? — дед хулигански прищурился, — Изменяешь своему любимому?..

— Нет, ты что! — ухмыльнулась, — Я несколько книг пишу параллельно. И почти все из них — это фэнтези.

Просто я считаю этот жанр реально крутым.

Но бабушка не сдавалась, пытаясь подключить тяжелую артиллерию:

— Фу, слово-то заморское… противно! Такая большая уже девушка, а все еще пишешь сказки про принцев и единорогов!

Вздохнув, провыла отчаянно:

— Бабушка, сколько раз говорить, что фэнтези — это не только про принцев и единорогов?! Есть еще и про вампиров…

— Тьфу, мерзость какая! — пожилая женщина скривилась.

В это мгновение она очень напомнила мне маму.

Эх, она б еще знала, что есть эротика, слэш… и чего только нету в фэнтези. У нее бы язык не повернулся звать этот достойнейший из жанров сказками про принцев и единорогов!

Так, стоп.

Александра, не уходи мыслями в карьер! Тебе надо поторопиться с приготовлением обеда. Смилуйся над телом, которое сегодня почти не спало, дай ему хоть пожрать!

— Сядь, сама нарежу. Поешь пока, — велел генерал номер два. Хотя, если честно, бабушке об этом лучше было не заикаться: и она, и мама считали себя главным генералом всея Руси, то есть, нашей квартиры.

— Нет, я сама! Ты опять столько чеснока наложишь, что меня изжога сожрет!

— Капризная какая! Вечно цепляется!

— А фэнтези вполне может быть серьезным, — проворчала я, тихо, но дед меня расслышал.

— Ну, выходит, фэнтези — это сказки для взрослых?

— Возможно, — задумчиво отправила в рот ломоть помидора. И, покосившись на тарелку, добавила еще и пару ложек каши в пузо. То наслаждалось едой и неожиданным уютом в нем, пока опять меня не настигли цепкие лапы моих муз. А музы мои были крайне общительными…

— Ну, если так подумать… — дед задумчиво сел на свободный стул рядом со мной, — Есть же книги про приключения, детективы, ужасы вот в последние годы… Людям хочется читать о приключениях.

— Агась.

— Парня бы тебе, — сурово вклинилась бабушка, — Сразу бы вышла эта твоя дурь из головы. Эти твои вампиры.

— Я влюблена в творчество, — усмехаюсь, — И в искусство!

— Я в твои годы уже замужем была. С ребенком.

Тяжело вздохнула.

Ну, не везет мне в любви! Купидон, если и пролетает мимо меня, то только уже усталый и с поля боя, изведя весь свой боевой запас.

— Саш, скажи… — многозначительно начал дед, подаваясь вперед и подпирая лицо ладонями.

— Ась?

— Неужели, ты никогда не испытывала восхищение каким-нибудь парнем?

— Эм… — потерла бровь тыльной стороной ладони, — Было дело.

Дед прямо оживился. Да и бабушка как-то вдруг присела на стул, приостановилась, прислушиваясь.

— И что же? Он сильный? Тебя защитил? Или прикалывается на уроках, шутник?

— Он…

Тот день никогда не забуду. Тот дождь. Тот холодный пронизывающий ветер. Аничков мост. И мальчика-художника возле. В черной толстовке с черепушкой на спине. Укрывшего лицо промокшим капюшоном. Да и весь он вымок насквозь. Но он стоял у стены, смотря на мост, и рука его порхала над большим альбомом, вооруженная заточенным ножом карандашом с почти уже истершимся грифелем. Его тонкие руки то легко, почти неощутимо касались к поверхности вымокшей бумаги, то наводили толстые штрихи…

Мне надо было спешить. Мы с экскурсией ходили с классом в Эрмитаж. Я отпросилась заскочить в кафе по пути, по нужде, когда до музея оставалось еще сколько-то идти. И учительница, одноклассники и двое родительниц ушли вперед, чтоб успеть к назначенному времени. И мне наказали поторопиться. Меня пустили в первом же попавшемся кафе, едва только робко спросила у девушки у кассы. А потом, когда вышла, ноги мои поскользнулись в промокших сандалиях, я упала… А когда со стоном села, то увидела его… мальчика-подростка, рисовавшего под дождем то ли мост, то ли улицу… Я видела, как увлеченно он рисует, но не видела его лица, скрытого капюшоном…

Мне надо было торопиться, но любопытство пересилило. Я подкралась, заглянула ему через плечо. И слова, и восхищенный возглас застыли у меня в груди. Я смотрела и не могла насмотреться…

Это был город… мой город… и не мой город…

Лошади моста и укрощавшие их юноши были как живые, но… но за ними, по ту сторону реки взмывали в небо дома, напоминавшие кристаллы… На просторном льде замерзшей реки катались люди. Катались, будто танцуя. Коньков у них не было… казалось, будто кто-то из них летит, вот-вот обратятся в крылья полы плащей и рассеченных по бокам длинных юбок, широкие рукава…