Ветер моих фантазий

Над людьми в небе летели странные приспособления, напоминавшие угловатых птиц или тарелки… да вообще было непонятно что это! Они по формам не походили на самолеты и, лишь отдаленно, походили на птиц, но они летели! Совсем низко или над шпилями домов-кристаллов…

И… и посреди его картины танцевала, кружась на льду, девушка, в развевающихся одеждах — под взмахами разрезанной на две полосы длинной юбки были видны черные штаны и странной формы сапоги… длинные волосы ее разметались… над одной ее рукой кружилась чайка… они летели… они то ли танцевали, то ли летели…

И это чувство полета… оно захлестнуло меня, оно забрало мою душу… Казалось, что там я… другая я… вот, я раскинула крылья и то ли парю над льдом и вот-вот оторвусь от него, то ли танцую, скользя… и развеваются мои странные одежды…

Чудный город поглотил меня… дождь исчез… исчез шум машин…

Все исчезло… остались только девушка, катающаяся по замерзшей реке вместе с чайкой, и дивный город, подобного которому я никогда не видала на фото… и в книгах… город, которого, кажется, никогда не существовало на земле… этот город был таким реальным! И то чувство танца-полета, охватившее меня, впившееся в мою душу…

Город мой и город чужой… город несказанно красивый… чарующе прекрасный… и девушка, танцующая с чайкой на льду… как сбывшаяся мечта…

Этот мост моего города перенес меня в город другой… этот толстый лист мокрой бумаги перенес меня в мир другой, в другую реальность…

Хрупкий мир грез был разрушен внезапным писком. Юный художник достал мобильник — тоньше моего и совсем не похожий на него, щелкнул по кнопке пальцем с грязными ногтями — под них забилось что-то зеленое и желтое, наверное, краска — поднес к уху:

— Нани?..

Я застыла, услышав это странное слово. А он шумно выдохнул и почти сразу же отключил связь, убрал телефон. Сложил альбом, сжал под мышкой и торопливо ушел. По мосту, в другую сторону. А мне казалось, будто этот мальчик уходит по знакомому мне мосту в другой мир. Он не был похож на человека нашего мира. И его картина… его рисунок… это было ожившее волшебство, настоящее волшебство!

Я никогда не забуду этого мальчишку, чье лицо я так и не увидела!

Потому что его мир поглотил меня… он преследовал меня…

Да, я тогда развернулась к нему спиной и побежала к музею, догонять своих. Мне надо было успеть. Потому что мама тогда денег дала, а у нас тогда был сложный период…

Да, я все-таки остановилась почти сразу, обернулась — он как раз уже взошел на середину моста — и медленно исчез по ту сторону, словно растворяясь в проходе-переходе иного мира…

Он ушел — и я никогда более не видела его. Но его мир поглотил меня. Его картина стояла у меня перед глазами. Даже в музее, уже догнав своих — успела таки просочиться к ним через толпу — я, кажется, оглохла. Так как учительница что-то ворчала — лицо у нее и взгляд были сердитыми — но я ее не слышала. У меня перед глазами стоял тот, иной город. И лед под ногами девушки раскрасился отблесками желтыми, розовыми, голубыми и тускло-сиреневыми… И то чувство полета, тот диковинный танец захватили ее… И экскурсовод что-то говорила, долго… и меня тормошили Лерка и Нина, но их всех я тоже не слышала…

Та девушка все еще танцевала на замерзшей реке неведомого города…

Я… я танцевала на льду неведомого города, а надо мной вилась моя подруга-птица…

Ее белое тело с черными росчерками было как моя одежда — светлая с черными росчерками деталей…

Мои руки раскинула в сторону…. Развевался подол юбки из двух кусков… развевались рукава и мои темно-каштановые волосы с рыжеватыми прядями…

Он ушел — и я никогда более не видела его, но его мир поглотил меня — и вечером того дня я впервые взяла в руки ручку не для того, чтоб делать домашнее задание, а для того, чтобы выпустить на свет мою первую историю…

Старейшины, оставшиеся в столице, пытались предотвратить извержение вулкана, спасти огромный город, будто сложенный из ледяных или хрустальных глыб, и людей, не сумевших покинуть его. Тысячи людей, собравшиеся вокруг, надеялись, что их защитникам и на этот раз все удастся. И одна из многих девчонок-подростков, Кареэйа, тоже верила в это.

Атлантида не должна погибнуть! Ее люди преодолеют и это! Опять наступит зима, и Кареэйа снова будет кататься, танцуя, по замерзшей реке. Ее подруга чайка будет кружиться вокруг. Будет поблескивать снег на берегах реки. И Карнт, кутаясь в свой старый синий плащ, опять украдкой будет подсматривать за танцем Кареэйи, напоминающим полет. Он не полюбит ее никогда: ведь не может же старейшина из знатной семьи, один из самых одаренных жителей Атлантиды, всерьез заинтересоваться служанкой из простого народа! Но он будет украдкой любоваться ее танцем, а она — танцевать для него…