Ветер мщения

— Я — дочь Гвальберта, и я свято исполню свое предназначение! Для этого я и пришла сюда.

Агилульф растерянно спросил:

— Но зачем, дитя? Неужели мы должны тебя зарезать, как… как барана?

Соня хихикнула, а Диамина улыбнулась лишь уголками губ:

— Нет, славный ирл. Моя жертва состоит в другом.

— В чем же? — выдохнул Хайрас, сжимая кулаки. Соне вдруг стало не по себе. А Диамина повернулась к ней, сияя счастливыми глазами:

— Я должна в этом храме лишиться девственности… и им будет первый встречный. И выйти за него замуж, если он этого захочет…

Голос ее дрогнул. Она протянула руку к остолбеневшей Соне:

— Доблестный и благородный Соннис. Я, Диамина, дочь правителя Бритунии Гвальберта… прошу тебя…

Она запнулась, потом в едином порыве упала на колени и молитвенно сложила руки:

—…прошу тебя помочь мне выполнить мой долг перед богами. Я выбираю тебя. О, пожалуйста!..

Торжественность ее речи постепенно сменилась замешательством — от внимания девушки не ускользнули лукавые ухмылки на физиономиях ее спутников. Да и Соннис стоял, не шевелясь и глядя куда-то в сторону. Диамина в страхе схватила его за руку:

— В чем дело? Ты… ты не хочешь? Ты отказываешься?!.

Она стремительно повернула Сонниса к себе, вспыхнув жарким румянцем стыда и уязвленного самолюбия. Соня развела руками. Ей стоило неимоверных усилий не рассмеяться в лицо этой гордячке. Неужели она всерьез думала, что кто-то обрадуется этому предложению? Взглянула на Хайраса и только сейчас поняла, что он-то давно во всем разобрался. Ах, хитрец! И молчал!.. Соня торжественно присела в глубоком реверансе:

— Благодарю тебя за высокую честь, оказанную мне, но… не могу выполнить твою просьбу.

Выдержала долгую паузу, мстительно следя, как меняется выражение лица Диамины.

— Здесь помимо меня находятся три человека, на которых ты в этом вполне можешь положиться: Хайрас, Агилульф и Куфаронус. Смело на них рассчитывай! Во всяком случае, любой из них поможет тебе лишиться девственности. И даже женятся — только прикажи…

Кто-то тихо хрюкнул от смеха. На бедную Диамину больно было смотреть. Соня решила, что она вполне отомщена за все прошлые неприятности и легко поцеловала ошеломленную девушку в щеку:

— Я, знаешь ли, тоже девица. Так что не обессудь…

Диамина смотрела на нее с таким неописуемым разочарованием, что у Сони помимо воли вырвалось:

— Поверь, мне в самом деле очень жаль…

Агилульф, смущенно крякнув и расправив усы, неожиданно загудел на всю пещеру, округлив блестящие от смеха глаза:

— От чрезмерной любви, сказать по справедливости, людей преследуют одни сплошные неприятности.

И, не давая себя остановить, бойко продолжал:

— Некий молодой нобиль, мой племянник, безумно любил одну даму, свою соседку. Я и сам пытался за ней приударить, да… В общем, как он ни старался, никак не мог от нее добиться того, чего хотел.

Соня смотрела, как Куфаронус взволнованно крадется вдоль барельефов, тщательно ощупывая их руками. Движения его были легкими и стремительными, словно он помолодел на глазах. Похоже, что случившееся его совсем не интересовало.

— А между тем дама эта его любила. Но он, бедняга, решил, что все напрасно, что жизнь кончена, раз девушка к нему равнодушна. Да… Молодежь часто заблуждается на этот счет. Заперся он дома, сидит, бледнеет, худеет. Стал похож на тень своего покойного дедушки. Ну, родные испугались, позвали врачей, а те, видя, каков он стал, решили, что у него закупорки чего-то там и назначили кровопускание…

Диамина стояла, теребя край своего плаща и боясь поднять глаза, полные слез от стыда и разочарования. Как жестока и безжалостна Судьба Что же ей теперь делать? Положиться на волю богов? Хайрас не сводил с нее сумасшедших глаз. Агилульф, рубанув рукой воздух, рявкнул:

— А дамочка та знала, от чего он помирает. И решила, наконец, уступить ему. Назначила место, время… Бедняга сразу ожил, стал поправляться. И, хоть ему и пустили кровь, отправился на свидание. А радость его была столь велика при виде дамы, что ей все равно должен был наступить конец, ибо большей быть она уже не могла. И он был до того опьянен своей любовью и наслаждением…

Куфаронус делал Соне какие-то знаки, но она стояла на месте, стараясь понять, что же здесь происходит. И чем же оно закончится. Ее тревожил решительный вид Хайраса, странное выражение его глаз. Он подошел к Диамине и взял ее за руку, кидая по сторонам быстрые настороженные взгляды. А грустный голос ирла вещал:

—…рана его стала кровоточить, а он в пылу страсти этого не заметил И в ту минуту, когда он расстался с подругой, душа его рассталась с телом. Он потерял столько крови, что рухнул бездыханный к ногам своей дамы, которая была в отчаянии, увидев, что безвозвратно потеряла любимого и сама была причиною его смерти. И вот она, взяв шпагу покойного, пронзила насквозь сердце, причинившее ей столько горя, чтоб за все его наказать, и упала мертвой на тело любимого.

Расчувствовавшийся Агилульф громко сопел, но его никто не слушал. Соня вдруг подумала, что он мог бы, наверное, стать неплохой партией для этой глупышки…

— Послушай, ирл, а почему бы тебе не…