Ветер на пороге

– Он вообще все время где-то пропадает этой осенью. Мог бы хотя бы немного пожить дома, с семьей. А по-моему, нормальный соус.

– Нормальный, конечно. Просто я бы предпочел поострее.

Мег думала не про спагетти, хотя машинально посыпала их тертым сыром. Она думала о том, что было бы, если бы Чарльз Уоллес рассказал маме про драконов. Ведь если на северном выгоне действительно поселились драконы – или, по крайней мере, что-то очень похожее, – наверное, родителям следует об этом знать?

– Когда вырасту, – сказал Сэнди, – стану банкиром и буду делать деньги. Хоть кто-то в этой семье должен поддерживать связь с реальностью.

– Нет, мам, не то чтобы мы считаем, будто наука не имеет отношения к реальности, – сказал Деннис, – но ведь вы же с папой не практики, а теоретики!

– Знаешь, Сэнди, – возразила миссис Мёрри, – не так уж я непрактична. Да и ваш папа тоже.

– Сидеть часами, глядя в электронный микроскоп, и слушать этот, как его, микросонар – оч-чень практично! – воскликнул Сэнди.

– Ты просто смотришь на то, чего никто больше не видит, – добавил Деннис, – слушаешь то, чего никто больше не слышит, и думаешь об этом, вот и все!

– Если бы побольше людей научились думать – было бы очень даже хорошо! – вступилась за маму Мег. – А когда мама думает о чем-нибудь достаточно долго, она потом находит этому применение на практике. А не она, так кто-нибудь другой.

Чарльз Уоллес с довольным видом склонил голову набок:

– «Практично» – это значит, что нечто работает на практике?

Мама кивнула.

– То есть не важно, что мама просто сидит и думает. Или что папа неделями ломает голову над каким-нибудь уравнением. Даже если он его записывает прямо на скатерти. Если кто-то сумеет заставить его уравнения работать на практике, значит они практичны. – Он полез в карман, как будто в ответ на размышления Мег о драконах, и достал перо – не птичье перо, а странное, блестящее перо, которое засверкало под лампой. – Ну-ка, практичные мои братья, что это такое?

Сидевший рядом с Чарльзом Уоллесом Сэнди наклонился над драконьим пером:

– Перо.

Деннис встал и обошел вокруг стола, чтобы разглядеть получше:

– Ну-ка дай-ка…

Чарльз Уоллес показал перо им обоим:

– И что это за перо?

– Ух ты, странное какое! – Сэнди потрогал кончик пера. – По-моему, оно не птичье…

– Почему? – спросил Чарльз Уоллес.

– Ость странная.

– Какая еще ость? – не поняла Мег.

– Ну, стержень пера. Он должен быть полый, а тут он сплошной и вроде как металлический. Слушай, Чарльз, а где ты это взял?

Чарльз Уоллес протянул перо маме. Мама внимательно рассмотрела его:

– Сэнди прав. Стержень совсем не птичий.

– А тогда чей же?.. – начал было Деннис.

Чарльз Уоллес забрал перо и спрятал его в карман:

– Оно лежало на земле у валунов на северном выгоне. И оно там было не одно. Их довольно много.

У Мег вырвался истерический смешок:

– Мы с Чарльзом думаем, что это драконьи феции.

Сэнди обернулся к ней с видом уязвленного достоинства:

– Что-что? Драконий помет? Скажешь тоже!

– Не мели ерунды! – поддержал его Деннис. – Мам, ты не знаешь, что это такое?

Мама покачала головой:

– А ты как думаешь, Чарльз?

Чарльз Уоллес ушел в себя – с ним иногда бывало такое. Когда Мег уже решила, что он ничего не ответит, он сказал:

– Это то, чего в практичном мире Сэнди и Денниса не существует. Когда разузнаю подробнее, скажу.

Сейчас он говорил совсем как мама.

– Ну ладно. – Деннис тут же потерял к этому разговору интерес. Он снова сел за стол. – Папа тебе не сказал, с чего вдруг он так срочно сорвался в Брукхейвен? Или это очередная государственная тайна?

Миссис Мёрри опустила глаза, посмотрела на клетчатую скатерть, на остатки уравнения, которое так и не отстиралось. Она много лет пыталась отучить мужа записывать уравнения на всем, что только под руку подвернется, но так и не сумела.

– Да нет, никакая это не тайна. Об этом даже в газетах кое-что писали.

– О чем? – спросил Сэнди.

– О необъяснимом явлении – не в нашей части Галактики, а на дальнем ее конце и в нескольких других галактиках тоже. Ну… проще всего будет сказать, что наши новые сверхчувствительные акустические приборы стали улавливать странные звуки – не в обычном диапазоне, а значительно более высокие. И каждый раз после такого звука – «космического вопля», как его окрестили падкие на сенсации журналисты, – в Галактике возникает небольшой разрыв.

– А что это значит? – спросил Деннис.

– Похоже, это значит, что несколько звезд исчезают.

– Исчезают? Куда?

– Вот это-то и есть самое странное. Они исчезают совсем. Полностью. Там, где когда-то были звезды, теперь, насколько можно определить с помощью приборов, больше ничего нет. Помните, ваш папа в прошлом месяце ездил в Калифорнию, в обсерваторию на горе Паломар?

– Но ведь ничто не может просто взять и исчезнуть, – сказал Сэнди. – Мы это в школе проходили – термодинамическое равновесие, закон сохранения материи и энергии и все такое.

– Так вот, – тихо сказала мама, – похоже, это равновесие нарушено!

– В смысле, вроде как в экологии?

– Нет. Я имею в виду, что, похоже, материя в самом деле уничтожима.

– Но этого просто не может быть! – отрезал Деннис.