Ветер над берегом: Вторая книга стихов

В пластмассовое время этот город

Творит капроновые облака.

Где трубы – словно кисти великана,

Там уличный художник – не поэт,

А просто аппаратчик или страж

Своей молекулярной простоты.

Похмелье одуревшего фантаста,

Бездомного прораба жуткий мат —

Пересеклись, как две диагонали,

На однозначной плоскости квадрата:

Как будто в шахте выключили свет —

Вот смысл пресловутого шедевра.

Малевич мне простит. Супрематизма

Поклонником я не был никогда.

И супермат сложнее сопромата.

И даже поролоновые барби

Ругаются и, глядя на часы,

Синтетикой, как баксами, шуршат.

И заводной полуночный гуляка,

Влезая в запотевшее такси,

Распространяет запах полимеров.

Химический процесс к утру на убыль.

В цистернах дозревает самопал,

И медленно, но гаснут звёзды в небе.

И всё сначала. Перед нами синтез.

Рождение химеры и закат,

Но не Европы, а средневековья.

Господь глядит во все глаза на землю.

Восточный популярен мистицизм.

Я ни химерам, ни ему не внемлю

Во времени, какое многогранно,

Что формообразующий Шекспир

Не мог придумать, образы воруя,

Как суеверьем брошенные лиры

На дно дистиллированной воды.

Кемерово – 4.2001

Театр драмы имени Луначарского

Театр драмы. Луначарский

В нём сроду не был. Здесь живёт

Седой импровизатор Чарский —

Кузбасской сцены Идиот.

В нём, словно гидры: руки, косы…

Прибой в картавых голосах,

Античные молокососы

Мужают прямо на глазах.

Все маски розданы и роли.

Актриса вышла прямо в зал,

И каждый взгляд её до боли

Знаком, как «Гамлета» финал.

Под самый занавес в партере

Смеётся странный человек,

Как будто Чехов на премьере.

Театр драмы. Новый век.

Кемерово – 4.2001

Полёт

Вдохновение любит свободу,

А не тех, кто, не ведая броду,

В эту воду однажды ступил.

Шмель кружит над соцветием розы,

Не тая для нектара угрозы —

Вот и брак, что Господь освятил.

Вид прекрасный! Удачное место

Для роения или инцеста:

Что ни улей, то рынок невест.

И не розы алеют, а маки.

В небесах заключаются браки,

При нехватке заказанных мест.

Только шмель, как прообраз круженья,

Презирает не пчёл, а роенье,

Над распущенной розой полёт

Совершая – раскрашенной пулей

Пробивает натруженный улей,

Но медовых не трогает сот.

5.2001

Сцена