Ветер над яром (сборник)

Фомка только глазами хлопает. Тут уж Анисья вступилась, дескать, только что весь иззябший пришел и слова не скажет. Ямщик в этот вечер Фомку не тревожил более, а на другой день давай выспрашивать: что да как было, да видел ли кошку лесную? Однако Фомка опять ничего не помнил, лишь всплыло в сознании, что лошадь рванулась, и глаза чьи-то из-за деревьев сверкнули. А сколько времени прошло и как до дому добрался… будто в забытьи был. Лишь свет окошек избы родной держался в памяти, и чудилось в тот момент — ростом он совсем крохотный, а у крыльца вырос вдруг. О том и отцу рассказал.

Афанасий в лес сына боле не брал, однако с той поры Фомку самого в тайгу потянуло. Хоть запрещали, тайком все равно ходил. Как-то Егора старого повстречал, вместе стали по сограм, буеракам бродить. Дед много ему передал лесных хитростей: как зайчишек ловить, в какую пору какие коренья целебные собирать, а сам ненароком все про кошку выспрашивал: встречалась ли, нет?

Раз брели по следам заячьим, старик косоглазых хитрые петли разгадывал. Да незаметно в тайгу далеко ушли. И вдруг будто стеной отвесной перед ними скала выросла — не пробраться, не обойти ее, тянулась на многие версты в тайгу. И что за места за этой стеной, никто и не знал. Фомка про Бухтарму и раньше спрашивал, а тут прилип:

— Неужто никому за хребтом побывать не пришлось?

— Бывали люди, да что про то сказывать?

Егор от разговора ушел и сам спросил, на Фомку глянув в упор: встречал аль нет кошку в лесу, ту, что в окне показывалась? Фомка поморгал:

— Так то ж наваждение. Тятька мой так сказывал.

— Ну коли сказывал, — старик ухмыльнулся, — то в деревню айда.

И пошли они из тайги. Однако Фомку оглянуться будто подтолкнул кто и увидел — вершина скалы похожа на кошку сидящую. Отошли сколько-то, образ кошки каменной перед глазами стоит. Опять оглянулся и вспомнил тут: как встретил ее осенью, как в бурундука превратила, как сшибал шишки кедровые, потом как на землю опустился и как опять человеческий образ принял. Тут же и вспомнил, что с ним случилось, когда от лошади-то отстал.

…Только лошадь Афанасия унесла, из-за дерева девка-охотница выглянула, снега глубокого чуть касаясь, Фомку обошла, а где ножку ставила, кошачий след образовывался. Глянула на Фомку, и вмиг он в бурундука превратился. Она кошкою обернулась, к скалам высоким через тайгу побежала, Фомка следом за ней. А как у скал очутились, девичий вид обрела, Фомка парнишкою стал. Сказала она:

— Пойдем ко мне в стражники: Бухтарминску долину, ее богатства несметные стеречь. В Бухтарме жизнь вольная: ни приставов нет, ни нарядчиков. Тебе, вижу, смекалки, ловкости не занимать, в Бухтарме такие нужны. Али еще чуток подрастешь?

Фомка-то согласиться хотел, да услышал вдруг крик отца, ну и высказал: куда ж, мол, отца с матерью? Не бросать же их одинокими?

Девка Фомку по щеке потрепала:

— Правильно сказываешь. Душу твою проверяла. Про родителей не забыл — добрый защитник получится. Чтобы в снегу не угруз, бурундучишкой к отцу отправляйся да перед встречей-то на скалу обернись, тогда и облик человеческий примешь. А коли забудешь, до деревни придется бурундуком добираться.

Фомку в бурундука превратила, сама подошла к стене каменной и будто в ней растворилась. Фомка отца вскоре увидел, да на скалу обернуться забыл. Так и ехал в санях в бурундучьем обличий. Лишь когда вперед отца в избу вбежал, от родного тепла волшебные чары растаяли, и вмиг он человеческий облик принял…

…Пока до деревни Егор с Фомкою добирались, парнишка старику про все это и поведал. Закряхтел Егор, Фомку выслушав:

— Вот оно как. Значит, отпустила до времени, в горы к себе не взяла. Пошто ж тогда объявилась? Неужто и вправду беду предрекает.

Больше Фомку старик ни о чем не спрашивал, лишь про беду предсказанную несколько дней поминал. И вскоре так-то и получилось: золото открыли в горной тайге. Работных рук не хватало, начальство и решило с окрестных деревень в тайгу переселить мужиков. Кто ерепенился — в острог, а там уж плетей не жалели. По весне в Фомкину деревню власти нагрянули, среди них нарядчик Аким оказался, к тому времени приказчиком был назначенный. Немалой властию был наделен, потому Афанасьеву семью первую разорил. Лошадь забрали, Афанасия скрутили, а с ним Фомку. Потом уж старика Егора и остальных повязали, на подводы посадили, в тайгу повезли. Бабам тоже собраться велели да пехом вслед за мужьями отправили. К вечеру деревня будто вымерла.