Ветер над яром (сборник)

Эти примеры приведены лишь для того, чтобы показать, что дело не столько во времени создания фильмов (даты создания лент разделены шестилетним периодом), не столько в марке студии, сколько в специфике внутреннего видения кинофантастики режиссером и всем съемочным коллективом каждого конкретного фильма. Формализм — плохой мостик к освоению нового жанра. В фантастике эта избитая истина оборачивается порою неожиданными сторонами, когда одного лишь желания создать фантастический фильм явно недостаточно для успеха. Кроме того, в кинематографе существует известная специализация, и режиссер-детективщик, к примеру, вряд ли возьмется от нечего делать снимать вдруг кинокомедию! Применительно к кинофантастике дело обстоит, к сожалению, иначе, и к ней зачастую обращаются режиссеры, не имеющие не только сколько-нибудь заметного опыта в жанре, но даже приблизительного представления о нем — следствие недооценки фантастики в искусстве.

Как рассказать о научных проблемах языком экрана, минуя чистую иллюстративность, лекционность или ориентацию на зрелищность? Было время, когда и сама научно-фантастическая литература переживала те же сложные периоды, с трудом преодолевая издержки качественного роста. Процесс преодоления шел за счет обогащения научной фантастики опытом художественной литературы не путем искусственного введения традиционных конфликтов искусства в ткань сравнительно специфичного жанра, а путем выявления новых, характерных именно для научно-фантастического видения современной действительности.

Соединение научного и художественного осуществлялось на уровне органического сплава двух исходных начал жанра, качественно нового осмысления проблем научных образным строем социально значимых конфликтов — нравственных, эстетических, философских…

Конечно, у литературы и кинематографа неравноценная природная основа, неравноценные методы и формы воплощения и раскрытия одних и тех же замыслов. Но общие принципы при желании можно найти и здесь, если отталкиваться от общеизвестных эстетических критериев.

Поиски в области кинофантастики с “твердым” научно-фантастическим содержанием в 70-е и 80-е годы частично увенчались успехом. Почему лишь частично? Да прежде всего потому, что почти ни один фильм этого периода не смог вырваться из круга недостатков, свойственных кинофантастике предыдущего периода: прямолинейной иллюстративности (когда речь шла об экранизациях литературных произведений), разобщенности сюжета и проблематики, ориентации на зрелищность в постоянном показе фантастического декора или эффектных превращений. В отдельных лентах эти недостатки были заметны в большей степени, в других — в меньшей, но в целом они присутствовали.

Взаимоотношения человека и техники наиболее наглядно проявились в теме “человек и робот” — одной из расхожих тем фантастики. Робот — образное воплощение НТР. Споры о превосходстве машины над человеком, о сложных взаимоотношениях человека и созданных им умных “двойников” все еще продолжаются, хотя их и не назовешь столь актуальными — это всецело сфера гипотетических построений, моделей, условностей. И кинематограф по-своему пытается ответить на волнующие многих вопросы. В зарубежной кинофантастике, например, можно встретить немало фильмов, где эта тема используется в целях пропаганды технократических идей, направленных в конечном счете на принижение и измельчание роли человека в машинизированном мире будущего. Своеобразным кинематографическим спором с зарубежной кинофантастикой на ту же тему можно считать советские фильмы “Дознание пилота Пиркса” (“Таллиннфильм”, 1979) и “Под созвездием Близнецов” (киностудия им. А.П.Довженко, 1979).

В первом из них зрителю предлагалась экранизация повести польского писателя-фантаста С.Лема. Здесь поединок человека и робота (маскирующегося под человека) кончается победой выигравшего “схватку” человека не столько посредством его разума и логики, уступающих в чем-то машине, сколько в результате, как это ни парадоксально, человеческой слабости, а именно — порядочности, которой лишена самая совершенная электронная система. Напряженный сюжет киноповествования, насыщенного сложными психологическими сценами, уравновешенными внутренним содержанием диалогов, требующих, в свою очередь, от зрителя и логического мышления, и нравственной оценки ситуаций и поступков героев — вот далеко не полный перечень положительных качеств фильма, который не отнесешь без оговорок к психологическому детективу уже в силу наличия в повествовании и научно-фантастических мотивов, и философских размышлений на актуальные темы. Форма тут оказывается обманчивой.