Ветер над сопками

Алексей прекрасно понимал, что самостоятельно добраться до заставы будет задачей очень не простой. Мурманская дорога вела лишь до моста через реку Западная Лица, а от нее до Титовки, где дорога продолжалась, путь неблизкий, да и добраться хотя бы до моста на попутках – возможность весьма призрачная. Единственный доступный вариант – как можно быстрее попасть на заставу – путь морем до Новой Титовки, а там по суше – еще верст пятнадцать. Но по морю тоже вплавь не поплывешь. А судна ходили туда не каждый день, да и попасть на борт без соответствующих документов было почти нереально. В общем, вывод напрашивался сам собой – никаких самостоятельных действий не принимать, все решать через военкомат.

Начали формировать команды, начали думать… Комендант позвал к себе в помощники одного из бойцов, что сидели в дежурке, вооружил его блокнотом и остро отточенным карандашом, сам же достал из сейфа большую склейку карт Кольского полуострова, аккуратно разложил ее, насколько это позволял его небольшой письменный стол, и приступил к работе, хмуро и сосредоточенно, как истинный штабист.

Около часа Речкин простоял в ожидании своего назначения. В команде, которая должна была уже вечером направиться в Новую Титовку, набралось человек десять кроме Алексея, и все были ему незнакомы.

Проверив еще раз переписанные бойцом в блокнот звания и фамилии присутствующих, комендант отпустил своего помощника.

– Ну что, товарищи… – томно выдохнул он, потирая ладонью вспотевшую шею, – все теперь о вас у меня есть… Будем думать, будем решать… Приложу все усилия, чтоб сегодня же вечером вы убыли в свои части. Посему в семь часов вечера сбор здесь же, с вещами. При себе иметь все необходимые документы. Пока есть время решить свои дела, отдохнуть по возможности… До вечера!

Дома, за исключением маленького Вани, по-прежнему никто не спал. Клавдия Семеновна и Нина встретили Алексея у самого порога преисполненными тревогой лицами.

– Ну что там, Лешенька? – водила по нему обеспокоенным взглядом теща.

– Да ничего… – неопределенно пробурчал Речкин, стягивая с усталых ног сапоги. – Всем рекомендовано вернуться в свои части… Налейте мне чайку, Клавдия Семеновна!

– А в Коле-то что приключилось? – помогая мужу снять гимнастерку, взволнованно побеспокоилась Нина. – Люди говорят, что бомбежка была!

– Нинуля, не верь сплетням! – улыбаясь, отмахнулся Речкин. – Людям свойственно много говорить и часто не по делу!

Захара Фроловича дома не оказалось. Он ушел вслед за Алексеем на работу, в порт.

На кухне, за кружкой крепкого чая со смородиной Речкин рассказал о своем походе в военкомат, не упомянув лишь два обстоятельства… То, что город Кола действительно подвергся бомбардировке и что воинские части в гарнизоне приведены в полную боевую готовность. Алексей решил, что будет правильнее не наводить панику в доме раньше времени, да и не знал, как сказать об этом…

Вскоре проснулся Ваня, а спустя еще несколько минут подошел Захар Фролович. В порту царила полная неразбериха, слухи гуляли самые разные, и сказать что-то по делу тесть не мог.

Алексей решил все же поспать. Он долго ворочался на софе, отлежал себе все бока, но сон не шел. Тревожные мысли навязчиво лезли в голову, разъедая весь организм изнутри беспокойством и растерянностью.

Речкин уже было начал дремать, как вдруг музыка, игравшая из радио, что висело на кухне, резко оборвалась.

Погруженный в долгожданный покой, мозг Алексея не сразу разобрал ворвавшийся в него своим тревожным, но бодрым, призывным тоном знакомый всей стране голос Молотова… Министр иностранных дел объявил о нападении Германии на Советский Союз…

Одна мысль явственно и пронзительно пронеслась в голове: «Война!». Алексея словно окатило холодной водой. То, чего все ждали, что казалось неминуемым для людей, не совсем далеких от политики, наступило неожиданно… Чуждое и далекое стало явным и настоящим. А ведь еще мгновение назад жила надежда в душе, еще чуралось этой мысли сознание… И тогда, в ту минуту мутная призма ощущения чего-то далекого рассеялась, и пересилить эту роковую минуту, стряхнуть с себя тяжкие оковы шока казалось Алексею свыше его сил.

Всего через пару секунд после того, как стихло радио, в комнату ворвалась Нина. В ее испуганных глазах крупными серебринками блестели слезы.

Алексей молча стоял возле окна, засунув руки в карманы синих галифе, босой, в одной лишь белой нательной рубашке поверх торса. Лицо его было хмурым, сосредоточенным, но совершенно спокойным. Услышав скрип распахнувшейся двери, Речкин обернулся.

– Ты все знал! – рыдая, закричала Нина и бросилась к мужу. – Все, все знал!

Сжав свои маленькие, словно у ребенка, кулачки, она принялась бить ими Алексея в грудь. Удары становились все слабее, а рыдание переросло в громкий, истошный рев.

– Ты все знал и молчал! – продолжала твердить она, всхлипывая.

– Успокойся, Нинуля! Все будет хорошо… – только и смог выдавить из себя Речкин, прижав супругу к груди и чувствуя, как сыреет от слез его нательная рубашка.

Глава 3